Задумавшись, Дэвид не заметил, как карета подъехала к парадной двери миссии. В магазине все три работницы радушно с ним поздоровались. Спускаясь по лестнице, прачка со свежевыстиранной стопкой белья пожелала ему доброго утра. У Дэвида возникло странное ощущение, что он здесь почти как дома.

Было только десять часов, но, открыв дверь кабинета, он увидел, что Сесилия уже на месте, и, к счастью, одна. Она подняла голову от работы и встала. Подойдя, Дэвид попытался обнять ее, но почувствовал сопротивление.

— Доброе утро, милая, — сказал он, чмокнув ее в губы. Сесилия скромно опустила ресницы.

— Доброе утро, Дэвид, — ответила она ласково, но слегка отчужденно.

Дэвид был разочарован таким холодным приветствием: он не услышал в ее голосе страсти. Впрочем, она права — здесь надо думать только о работе.

— Ты пришла рано, — заметил он, надеясь, что она по нему соскучилась. — И выглядишь замечательно. Это платье гораздо элегантнее, чем те, которые ты обычно носишь в миссии.

— Сегодня мы с Джайлзом едем на чай к леди Киртон, — бросила она, перебирая бумаги, лежавшие на столе. — Через две недели ее дочь выходит замуж, и в честь этого торжества она устраивает уйму увеселительных вечеров.

У Дэвида упало сердце. Он-то решил, что она надела это бледно-желтое платье с кружевами и оборками ради него.

— Мне не хватало тебя, Сесилия, — тихо сказал он, проведя тыльной стороной ладони по ее щеке. — Утром моя постель была такой пустой! Ты оставила пустоту даже в моем сердце.

Сесилия разыграла удивление.

— А я слышала, что у вас нет сердца, милорд. Дэвид нарочито трепетно поднес к губам ее руку.

— Да, у меня нет сердца, — согласился он, драматически заглядывая ей в глаза, — я отдал его тебе. Сесилия отдернула руку.

— Не надо так шутить, Дэвид. Ему очень хотелось обнять ее, но он боялся, что она не позволит ему сделать это.

— Я не шучу, милая. Почему ты так строга со мной? На что сердится моя маленькая кошечка? Лицо Сесилии немного прояснилось.

— Прости меня, Дэвид. Я знаю, что ты хороший, добрый человек, хоть и пытаешься это скрывать. Он опять погладил ее щеку.

— Ты мне льстишь! Значит, сегодня вечером мне придется возвращаться домой одному? Остается только надеяться, что горничная сменила постельное белье, иначе запах твоих духов всю ночь не даст мне заснуть.

Сесилия улыбнулась.

— Ох, Дэвид, ты когда-нибудь можешь быть серьезным? — Она рассеянно взяла карандаш и принялась крутить его в пальцах.

Он схватил ее за руки, и карандаш упал на стол.

— Что мне делать, Сесилия? Когда ты рядом, я полон счастья и надежд, но, когда тебя нет, мне очень плохо.

— И что же ты предлагаешь? — спросила она, с вызовом взглянув на него.

— Может быть, нам соединиться узами брака? — небрежно спросил Дэвид, надеясь, что она не слишком разгневается. — Конечно, если ты этого хочешь, — поспешно добавил он.

Сесилия долго молча смотрела на него.

— Нет уж, благодарю покорно, — наконец процедила она ледяным тоном и, высвободив руки, отвернулась к окну. — У меня уже был муж, который женился на мне по ошибке, и я не хочу повторения.

— Что ты имеешь в виду?

— Если я когда-нибудь опять выйду замуж, — тихо проговорила она, не оборачиваясь, — то за человека, который не сможет без меня жить. Это будет брак по любви. Мы должны безоговорочно доверять друг другу. Кроме всего прочего, такое решение не принимается впопыхах.

Дэвид подошел к ней и ласково положил руки на ее напряженные плечи.

И зачем только он заговорил о браке? Сейчас не место и не время делать предложение, тем «более женщине, которая почти наверняка ему откажет. Он обязан во многом разобраться сам, прежде чем просить ее руки.

— Сесилия, — выдавил он, целуя ее в волосы, — ведь ты хочешь остаться моей любовницей? Ты еще не передумала?

— Нет, не передумала. — Она, наконец, обернулась и внимательно посмотрела на него своими большими голубыми глазами. — Тебя это пугает?

Дэвид вымученно засмеялся. Ему был невыносим этот серьезный разговор. Шутки давались куда легче… и были гораздо безопаснее.

— Да, милая. Больше всего я боюсь, что ты поймешь свою ошибку и…

Договорить он не успел — в этот момент раздался стук в дверь. Дэвид и Сесилия отпрянули друг от друга, и на пороге возникла раскрасневшаяся миссис Куинс.

— Не одно, так другое! — мрачно объявила она.

— Что случилось? — хором спросили они. Экономка, расправив плечи, выпрямилась во весь свой немалый рост.

— Нан украла фальшивое ожерелье Мадди, — сообщила она, ткнув пальцем в потолок. — А когда поднялась суматоха, не догадалась выбросить его в окно, а спрятала себе под подушку.

— Какой ужас! — пробормотала Сесилия, нервно разглаживая руками свою юбку. — Я сейчас же с ней поговорю.

Миссис Куинс с благодарностью закивала.

— Будьте так любезны, мэм. Нан не помешает прослушать еще одну лекцию о десяти Божьих заповедях.

— Да, конечно… — Сесилия уже шла к двери.

Внезапно Делакорт схватил ее за руку. Сесилия застыла на месте, удивленно глядя на него. Миссис Куинс тоже обернулась к Дэвиду.

— Вы хотите что-то спросить, милорд?

— Да, хочу. — Делакорт сосредоточенно размышлял, как сформулировать свой вопрос, дабы он не звучал оскорбительно для дамских ушей. — Насчет десяти Заповедей. Мне кажется, миссис Куинс, вы специалист.

— Специалист по заповедям? — сухо спросила экономка.

— Вот именно. Насколько я помню, одна из них запрещает нам желать жену своего ближнего.

Сесилия покраснела до корней волос. Миссис Куинс некоторое время смотрела на Дэвида как на умалишенного.

— Да, вы правы.

— Но что значит «желать», мэм? Не только восхищаться красотой лица и тела, а испытывать похоть? Заметно смутившись, миссис Куинс кивнула.

— Это страшный грех, милорд. Делакорт сдвинул брови.

— А если он умер?

— Кто? — испугалась миссис Куинс.

— Мой ближний. Тот, чью жену я возжелал. — Делакорт мило улыбнулся и простодушно развел руками. — Я хочу узнать, насколько строги эти заповеди. Знаете, миссис Куинс, мне кажется, что отсутствие четких формулировок способно свести иных благочестивцев на стезю порока.

Матрона уперлась мощными кулаками в не менее мощные бедра.

— Не обижайтесь, милорд, но, когда адское пламя будет лизать ваши ягодицы, вам будет не до четких формулировок.

Делакорт задумчиво потер подбородок.

— Да, мэм, — серьезно сказал он, — признаюсь, здесь вы меня поймали.