— Лучше, чем мой корпус, — огрызнулся Бернуа.

Колпак кокона опустился на гидравлических шарнирах. Огромная мягкая рука охватила Туэйта, поднимаясь от стоп к коленям, к пояснице, груди, шее и плечам. Жесткие края маски давили ему на лоб и подбородок. Из маски в лицо дул прохладный ветерок.

Ничего…

«Расслабься», — сказал он сам себе.

Ничего…

Он заставил себя обвиснуть внутри кокона, словно тряпичная кукла.

Ничего…

Желудок Туэйта внезапно дернулся и прижался к позвоночному столбу. Хребет выгнулся, словно прутик под напором ветра. Подъем давления вышиб дух из легких. Лицевая маска надавила на глазные яблоки, перед взором Туэйта заплясало белое пламя.

Потом было ощущение, будто вытаскиваешь сапог из глубокой вязкой трясины — это тело Туэйта оправлялось от ударного шока. Затем ударная волна снова охватила его, и все повторилось опять. Он разогнулся еще раз. И на этом все кончилось. Насосы откачали прохладное желе за мембраной, колпак со звоном откинулся на крепления.

Все вокруг тонуло в красноватой мгле, едко воняло дымом. Скрежетал и визжал раздираемый на куски металл, выли сирены.

— Доклад о повреждениях! — крикнул Бернуа.

— Есть, сэр! — откликнулся целый хор голосов. Из интеркома посыпались рапорты.

— Кольцевые проходы ниже палубы тридцать три не функционируют. Защитные экраны южной полусферы не работают. У всех вспомогательных двигателей динамический отказ. Батареи от нижнего правого борта до нижнего левого не действуют. Медики докладывают: четырнадцать погибших, тридцать шесть раненых — в основном из-за неправильного применения капсул. Корпус пробит в двадцати двух разных местах. Палуба тридцать один докладывает… затопление… водой, сэр. «Брошь Шарлотты»… тонет!

Бернуа и Туэйт выбирались из центральной шахты, преодолевая непривычное планетное притяжение. Им пришлось шагать по корабельным коридорам и палубам, а корабль при этом не вращался. Угол наклона пола — как определил Туэйт — составлял примерно тридцать градусов. Он чувствовал, как этот угол увеличивается, поскольку корабль все глубже погружался… в воду.

Мостик выглядел почти как всегда, только плавающий в воздухе дым да прихотливый узор огоньков — часть пультов управления и контроля погасла, и можно было сделать вывод, какие именно системы нападения и защиты и реактивные двигатели были повреждены, — говорили о том, что корабль не находился в космосе и не летел, а тонул. Команда подтягивалась на капитанский мостик. Люди шатались под действием непривычной гравитации и занимали свои места.

— Каково положение с нашей… м-м… плавучестью? — спросил Бернуа.

— Где находится остров? — перебил его Туэйт.

— Да какая разница? — сердито ответил полковник. — Если этот корабль наполнится водой и пойдет ко дну, мы все утонем.

— Где этот чертов остров? — повторил Туэйт.

— По курсу сто шестьдесят градусов, сэр, — отозвался офицер сектора защиты. — Расстояние — пять тысяч шестьсот метров.

— Если я не ошибаюсь, — произнес капитан первого ранга Туэйт, — Батавию окружают сравнительно мелкие воды. На расстоянии пяти километров их глубина не превышает тридцати или сорока метров. Диаметр «Броши» пятьсот двадцать пять метров — верно, полковник? Так что ваш корабль должен…

Все почувствовали мягкий толчок.

— …опуститься на дно прямо сейчас. — Туэйт повернулся к стрелкам. — Есть у нас над водой установки, которые могут вести огонь?

— Десять батарей, сэр.

— Энергия для них?..

— Сколько угодно, сэр.

— Тогда наводите на остров. Те же цели, что и раньше. Беглый огонь.

Он повернулся к Бернуа, который облокотился на навигационный пульт.

— Нам все еще надо выполнять задание, полковник.

Не долго думая, Бертингас поднялся к верхнему люку «дракона» и открыл его. Довольно пялиться в голографический куб — он хотел видеть, что происходит. Наверху свистел ветер. Тэд высунул голову в отверстие люка и выгнул шею, всматриваясь в голубое небо над машиной.

Прямо в зените он заметил сверкающую зеленовато-белую точку. Она сыпала искрами, словно бенгальский огонь, и медленно увеличивалась. Точнее, удлинялась. Определить, что случилось, было трудно — Тэд находился как раз под ней.

Никаких звуков пока не доносилось.

Что-то толкнуло его в грудь, и он прижался спиной к порогу люка. Голова Моры поднялась на один уровень с его лицом.

— Что это такое? — спросила она, стараясь перекричать свист ветра и гул пропеллеров «дракона».

— Думаю, это планетарный бомбардировщик вооруженных сил Скопления, «Брошь Шарлотты»! — прокричал в ответ Бертингас.

— Они входят в атмосферу.

— Похоже на то.

— Им не следует этого делать.

— Не следует. Очевидно, у них возникли проблемы.

— Они не врежутся в нас?

Со звоном откинулся боковой люк, оттуда выглянуло мохнатое лицо стрелка-капуцинца. Ясно, что он слышал ее вопрос.

— Ба! — фыркнул стрелок. — Если бы вы смотрели повнимательнее, то давно бы уже все поняли. Судя по тому, что я вижу, мы находимся в нескольких километрах от точки падения.

— Они врежутся в остров? — спросил Бертингас.

Капуцинец посмотрел на падающий корабль и прищурился, как снайпер.

— Нет, к юго-западу от него.

— Тогда все идет нормально.

— Все, кроме наших войск на Батавии.

— Что? Почему?

— Если эта штука врежется в море — а она сделает это, — то она расплескает чертовски много воды. Цунами. Прямо через весь остров.

— Скорее! — Бертингас начал опускаться вниз, но застрял: мешала Мора. Он поднял руку, положил ладонь ей на макушку и мягко, но настойчиво затолкал Мору внутрь «дракона». Затем спустился сам и сказал пилоту: — Передайте на командной частоте: «Всем отрядам на Батавии найти убежище через…» — Он обернулся к капуцинцу: — Сколько?

Инопланетянин пожал плечами:

— Три минуты… Лучше две.

— «…через девяносто секунд. Ожидается волна цунами».

Цернианин кивнул, включил рацию и передал приказ.

Тэд посмотрел вверх, на сверкающую точку. Она становилась ярче и крупнее. Он начал различать темную изогнутую поверхность внутри конуса раскаленных газов.

— Эта штука сможет как-нибудь воздействовать на нас? Ударная волна? Радиация? — прокричал он капуцинцу.

— Нет точных данных. — Тот пожал плечами.

Бертингас снова нырнул вниз и закрыл крышку люка. Раздавшийся звон подсказал ему, что капуцинцу пришла в голову та же мысль.