Я вжалась в стену, пытаясь слиться с темнотой, не зная, что предпринять, и дрожа от ужаса, вообразить который было невозможно.

Внезапно пальба прекратилась и наступила зловещая тишина, оглушившая дом и окрестности, более невыносимая, чем стоны и крики, чем выстрелы и грохот, ибо в этой тишине слышно было лишь дыхание всепожирающей смерти. И вдруг я услышала топот ног - бежали трое или четверо, и я поняла, что это спасаются бегством сами убийцы. Они неслись по лестнице к дверям, но я подумала: о Боже Всемогущий! Они ищут меня.

Однако они бежали туда, где им приказано было собраться после выполнения их черного дела. Вроде бы они все сошлись на северной веранде, я не уверена, но по-моему, так... А затем все произошло так быстро: послышались выстрелы, которые я восприняла как последнее, что мне суждено услыхать перед моей собственной смертью. Три выстрела, три истошных вскрика - и все смолкло. И тут я догадалась: некто прикончил тех троих, что перебили всех людей в доме.

Смерть простерла свои костлявые руки над домом тени мрака, чернота ада залили все помещения.

Гости Гильома де Матарезе сидели потрясенные и напуганные, не в силах встать со своих кресел, словно примерзшие к сиденьям по мановению руки их господина - Гильома де Матарезе. Окаменев под взглядом этого человека, они слушали его последние речи:

- Итак, все свершилось или почти свершилось. Все, кроме вас и еще одного человека, мертвы. Он приведет вас в Бонифацио, и больше вы его никогда не увидите. У вас есть пятнадцать минут на то, чтобы собрать вещи. После этого вы должны встретиться на главной лестнице у выхода. Вы сядете на пароход до Неаполя, а там смешаетесь с шумной толпой. Поторопитесь. Сожалею, но уже некому вынести ваш багаж, и вы сделаете это сами.

- А как же вы, падроне? - спросил его кто-то из четверых.

- На прощание я подарю вам свою жизнь в качестве наглядного урока. Запомните меня! "Я есмь путь!" Грядите ко мне, идите вперед и будьте моими последователями! Вырвите с корнем, уничтожьте тех, кто погряз в коррупции! - Он приходил во все большее возбуждение и почти рычал. Его слова, подобно заклинаниям, разносились по огромному дому. - А теперь войди! - приказал он кому-то.

Маленький мальчик, пастушок с ближних холмов, вошел в комнату. В руках он держал пистолет. Тяжелый пистолет - ребенок был так хрупок, что мог удержать его лишь обеими руками.

Падроне обратил глаза к небесам и воззвал к Богу.

- Делай, как тебе было приказано! - через минуту закричал он мальчику. - Ибо невинный ребенок осветит вам дорогу вперед!

Ребенок выстрелил в голову Гильому де Матарезе... Старая женщина замолчала, глаза ее наполнились слезами.

- Я должна отдохнуть, - сказала она. Талейников, словно приросший к креслу, тихо произнес:

- У нас есть вопросы, мадам. Вы наверняка поймете нас...

- Позже, - коротко бросил Скофилд.

Свет утра пробивался из-за окружавших долину вершин, клочья тумана поплыли над полями. Талейников отыскал чай, с позволения старой женщины разжег плиту и вскипятил воду.

Скофилд, прихлебывая с явным удовольствием, задумчиво смотрел в окно. Настало время возобновить беседу и выяснить еще многое, так как между тем, что рассказала женщина, и имевшимися у обоих мужчин фактами обозначились несоответствия. Оставалось также неясным, почему она рассказала им все это? Ответ на этот вопрос мог прояснить и содержание ее рассказа, и то, насколько ему можно верить.

Брэй отвернулся от окна и взглянул на женщину, сидевшую у печи. Талейников подал чай и ей, она пила, бережно держа чашку. Каждое ее движение и жест были грациозны, словно она, вспомнив, чему ее учили много десятков лет назад, демонстрировала хорошее воспитание. Василий присел на колени подле собаки и гладил ее, пытаясь подружиться с ней. Подняв голову, он увидел, как Скофилд направился к старухе.

- Мы назвали вам свои имена, синьора, - заговорил Брэй по-итальянски. - А как зовут вас?

- София Пасторини. Если захотите проверить, то запись обо мне должна быть в монастырской книге в Бонифацио. Ведь вы для того спрашиваете, чтобы иметь возможность проверить?

- Да, - просто ответил Скофилд. - Если мы решим, что это необходимо, и у нас будет такая возможность.

- Вы обязательно найдете мое имя. Падроне тоже там упомянут, ведь меня поручили ему в качестве подопечной, которая со временем станет невестой для одного из его сыновей.

- В таком случае мы должны поверить вам, - сказал Талейников, поднимаясь с колен. - Ведь вы не будете дурачить нас, отсылая к такому источнику. В те времена подобные записи было не так просто сделать если они не соответствовали истине.

- Я мало что понимаю в таких делах, - проговорила она и вновь улыбнулась печально, - но я мог понять, что вы сомневаетесь. - Она поставила чашку на край плиты. - Уверяю вас, что я рассказала вам правду.

- Тогда у нас к вам есть очень важный вопрос, впрочем, как и все остальные. Почему вы рассказали нам все это?

- Потому что рано или поздно о таком нужно было рассказать, а кроме меня это больше некому сделать. Выжила только я.

- Но оставался еще один человек - тот, кто убил троих убийц, - прервал ее Скофилд. - И пастушок.

- Они не были в гостиной и не слышали того, что слышала я.

- Приходилось ли вам рассказывать эту историю прежде? - задал вопрос Талейников.

- Никогда! - ответила слепая.

- Почему?

- А кому я могла рассказать все это? Посетителей у меня не бывает, кроме тех немногих людей, что живут у подножия холма и приносят мне все необходимое для жизни. Рассказать им - это значит навлечь смерть на их дома, ибо наверняка они расскажут кому-нибудь еще.

- Но история эта известна в какой-то своей части, - не отставал Талейников.

- Совсем не то, о чем я рассказала вам.

- Однако люди внизу почему-то оберегают какую-то тайну. Сначала они пытались отослать меня восвояси, но когда я все-таки не ушел, они попытались меня убить.

- Моя внучка ничего не сказала мне об этом. - Старуха казалась озадаченной.

- Я не думаю, что у нее было для этого время, - заметил Брэй.

Старая женщина, казалось, не слышала этого замечания - невидящие глаза ее по-прежнему были устремлены на русского.

- Что вы говорили людям с холмов?

- Я задавал им вопросы.

- Похоже, вы сделали нечто большее...

Талейников нахмурился, вспоминая.

- Я пытался спровоцировать хозяина гостиницы, сказав ему, что пришлю сюда других ученых с документами, записями, которые будут продолжать изучение вопросов, связанных с Гильомом де Матарезе.