Проблема, как часто бывает, — в хронологическом порядке. Когда?

Свидетельство арагонца как будто относится ко времени ареста и последующим дням; о проблемах казначея нет ни слова; все сведения, приводимые автором, как мы увидим, связаны с арестом, а не с обстоятельствами, которые ему предшествовали и могли быть его причиной. Но возможно ли, чтобы Филипп Красивый встретился с Жаком де Моле в тюрьме через столь недолгое время после ареста последнего? Конечно, нет, но если бы такая встреча состоялась, вполне вероятно, что Жак де Моле выказал бы изрядный гнев!

Тирский Тамплиер в своем рассказе относит случай с казначеем к более раннему времени, потому что делает из него едва ли не спусковой механизм адской машины, которая сокрушит орден Храма. Он упоминает встречу в Пуатье с папой (первый инцидент), потом поездку в Париж (гнев на казначея и столкновение с королем) и наконец возвращение в Пуатье, к папе. Эта хронология, возможно, соответствует маршруту великого магистра в мае-августе 1307 г., который позволяют проследить некоторые источники.

Французский король прибыл в Пуатье 21 апреля 1307 г. и, похоже, уехал после 15 мая. Его встречи с папой в основном были связаны с тем, что он хотел поскорее начать процесс по осуждению памяти Бонифация VIII (о чем Климент V не хотел слышать); упомянул он и вопрос тамплиеров.[525] 14 мая Жан Бургонь, представитель короля Хайме II при римской курии, написал письмо своему господину, чтобы передать некоторые сведения. Он сообщил о присутствии в Пуатье короля, о том, что о содержании разговоров ему известно немногое, кроме того, что Филипп Красивый, с одной стороны, попросил канонизировать Пьетро ди Морроне, то есть папу Целестина V, который отказался от тиары и которого сменил Бонифаций VIII, а с другой стороны — осудить последнего. Наконец, он указал, что «вскоре сюда должен прибыть магистр рыцарства Храма; ожидается также магистр Госпиталя святого Иоанна Иерусалимского, и папа, после того как об этом настоятельно шла речь, должен заняться объединением обоих орденов и намерен делать это вместе с ними».[526]

Похоже, король уехал до прибытия обоих магистров. Но он оставил при папе Гильома де Ногаре и Гильома де Плезиана, которым поручил добиваться осуждения Бонифация VIII. Поэтому не исключено, что Жак де Моле и Фульк де Вилларе, если они оказались в Пуатье вместе, имели возможность встретить обоих советников короля.[527] Одно место из показания Жака де Моле папской комиссии, заседавшей в Париже, от 26 ноября 1309 г. позволяет предположить, что великий магистр был знаком с Гильомом де Плезианом: «Означенный сеньор Гильом переговорил отдельно с магистром, коего любит и любил, о чем он сказал — потому что они рыцари…».[528] Может быть, эта «дружба» возникла в Пуатье? Во всяком случае, 9 июня Жак де Моле там еще находился — он жил в городском странноприимном доме.[529] Потом он направился в Париж, чтобы 24 июня 1307 г. провести генеральный капитул.[530] Одно письмо Жака де Моле к Хайме II Арагонскому свидетельствует, что он был снова в Пуатье 4 августа,[531] а также с 8 по 11 сентября.[532] Наконец он снова уехал в Париж на похороны Екатерины Валуа, в которых с должными почестями принял участие 12 октября.

Итак, он мог встретиться с королем до апреля, в конце июня или в июле, а также в начале октября. Инцидент, описанный Тирским Тамплиером, мог иметь место в июне-июле или же, если учесть горящий в камине огонь, — зимой 1307 г., например, в феврале-марте: гипотетическая веха в хронологической пустоте первой трети 1307 года.

Преимущество последней даты в том, что она оставляет достаточный промежуток времени, чтобы инцидент — если он произошел — был либо улажен, либо забыт, когда Жак де Моле держал шнурок гробового покрова на похоронах Екатерины Валуа, или даже в июне, когда он признался королю, что против ордена Храма выдвигают некоторые обвинения.

Однако остается вопрос: можно ли представить себе, чтобы после такого инцидента Жак де Моле мог находиться при дворе в столь большом почете? Не будем спешить с отрицательным ответом: Филипп Красивый, собираясь на следующий день арестовать магистра, морочил ему голову и не вызвал у него никаких подозрений!

Тем не менее надо признать, что эту история с казначеем слишком часто отсутствует в документах, чтобы счесть ее достоверной. Что делать с этим единственным свидетельством (письмо арагонца за ноябрь 1307 г. в конечном счете имеет мало или даже ничего общего с этим эпизодом)? Отвергнуть полностью? Похоже, это трудно. Безоговорочно принять? Так предпочла поступить Барбара Фрале, которая опирается на этот текст, чтобы выстроить факты в соблазнительную цепочку и привести остроумное доказательство, которое лично меня не убеждает. Тем не менее эти доводы заслуживают изложения.[533]

Жан дю Тур был якобы вынужден обещать королю ссуду и тем самым нарушить устав своего ордена — вероятно, в момент, когда Филипп Красивый столкнулся с мятежом, как раз находясь в Парижском Тампле в июне 1306 года. Мятеж был вызван порчей монеты (вызвавшей дефляцию), только что осуществленной правительством (Филипп Красивый использовал порчу монеты и злоупотреблял ей, чтобы получить финансовые средства, которые ему не удавалось добыть за счет налогов). Разъяренная толпа, узнав, что король находится в Тампле (месте, где хранилась королевская казна), заблокировала входы в него, чтобы туда не могли доставлять пищу.[534] У Жана дю Тура не могло быть разрешения Жака де Моле (тогда находившегося на Кипре), а запрос занял бы слишком много времени. А ведь король нуждался в деньгах немедленно. Гуго де Перо, досмотрщик Франции, находившийся тогда в Париже (что возможно, но не факт), мог бы заменить магистра и дать такое разрешение, тем самым прикрыв казначея. Напомним в этой связи письмо Бонифация VIII от 8 февраля 1297 г., адресованное Гуго де Перо, в котором папа просит суммы, которые Храм будет выплачивать в помощь Святой земле, передавать папским сборщикам, и добавляет, что Жак де Моле по его просьбе «сообщил нам, что послал тебя в качестве своего заместителя в земли по сю сторону моря».[535] Вопрос займа королю якобы разрешился только в феврале 1307 г., и Барбара Фрале в доказательство своих утверждений ссылается на переписку между папой и королем, где упоминается «загадочное дело» — на ее взгляд, тот самый вопрос займа.[536] Это дело Жак де Моле и обнаружил, прибыв во Францию, когда проверял счета казначея.