Но опять же возникает проблема хронологии, и не очень понятно, к какому моменту отнести взрыв ярости великого магистра. Ведь прибыл он во Францию в декабре 1306 года. Значит, если «загадочное дело» закончилось в феврале 1307 г., оно разрешилось без него, в момент, когда он находился во Франции и когда уже нельзя было ссылаться на алиби — мол, к нему нельзя обратиться, потому что его здесь нет. Получается, его сознательно исключали из игры! Это, конечно, вполне могло вызвать ярость! Но когда?

Мне кажется, в этом рассуждении слишком много «вероятного» и «правдоподобного», основанного не на доказательствах, а на нагромождении гипотез.[537] Кстати, к некоторым утверждениям в рассказе Тирского Тамплиера можно отнестись скептически. Сумма, которую ссудили королю, столь велика, что сам хронист не преминул выразить сомнение. На мой взгляд, она превосходит финансовые возможности Храма. Здесь надо понимать: Жан дю Тур был также королевским чиновником и в этом качестве заведовал королевской казной, отличной от казны Парижского Тампля. Ссужать королю деньги можно было только из собственных средств ордена Храма[538] — в самом деле, не мог же король одолжаться в собственной казне! Где ничего не было, потому что он всё забрал!

То, что между орденом Храма и королем произошел финансовый инцидент, я не отрицаю, но, конечно, не по причинам, упомянутым выше, и не основываясь только на тексте Тирского Тамплиера. Анализ фискальной политики короля и проблем управления его казной, проведенный Р. Кепером и С. Менахе, побуждает искать финансовые причины атаки на орден Храма в другом месте, обращая больше внимания на политику, а не только на техническую сторону вещей.[539] В общем, породили это дело в большей степени политические причины, чем причины личного характера, и особое значение среди них, как мне кажется, имел отказ Жака де Моле объединить ордены.

Чтобы закончить (надолго ли?) с делом казначея, я хотел бы добавить: если Жан дю Тур восстановлением в ордене был обязан папе, странно, что он сам вручил Моле письмо Климента V: это послание должны были доверить посланцу папы, а не человеку, которому папа оказывает благодеяние. Наконец, мне трудно представить, чтобы Жак де Моле, человек опытный, в других местах и при других обстоятельствах выказывавший уравновешенность и определенную дипломатичность, мог настолько поддаться чувству гнева. Но, возможно, я ошибаюсь!

В рассуждении Барбары Фрале и вообще в генезисе процесса тамплиеров, как его воссоздают, Гуго де Перо играет центральную роль, может быть, более важную, чем Жак де Моле. Я почти согласен с этой точкой зрения, даже если не отношу появление разногласий между этими двумя людьми к столь раннему периоду (1292 г.) и нахожу другие, чем ее сторонники, причины раскола между великим магистром и досмотрщиком Франции — раскола, который, похоже, возник и углубился.

Для начала напомним, что в момент избрания Моле Гуго де Перо был для ордена не более чем командором дома и племянником могущественного, но уже умершего дяди. Фактически магистром провинции Франция, а потом генеральным досмотрщиком ордена во Франции и в Англии был как раз Жак де Моле. Совмещение должностей магистра провинции и досмотрщика допускалось — так, Беренгер де Кардона был одновременно магистром Арагона и досмотрщиком Испании. Попытаемся уточнить подробности карьеры Гуго де Перо как обладателя двух этих должностей, чтобы лучше понять то, что произошло в 1306-1307 годах.

В качестве магистра Франции он отмечен в 1293 г.,[540] а потом в 1295 и 1300 годах.[541] И только. В качестве досмотрщика Франции он упоминается самое раннее в 1294 г., если не в 1295 г.;[542] как досмотрщик Англии он был официально аттестован 25 мая 1294 года.[543] Потом, с того момента до самого 1307 года его имя в сопровождении титула досмотрщика Франции встречается раз пятнадцать. Функции магистра Франции и досмотрщика он совмещал по 1300 г.: одного свидетеля на кипрском процессе, брата Понса дю Пюит из Лана, в то время принял в Бельвиле[544] Бодо де Перасео [имеется в виду Гуго де Перо], «тогда командор и досмотрщик во Франции».[545] 14 сентября 1300 г. он уже только досмотрщик.[546] Именно в тот день командором, или магистром, Франции стал Жерар де Вилье. Значит, Гуго де Перо уже занимал только должность досмотрщика Франции и, вероятно, Англии. В качества досмотрщика Франции его представил еще Жерар де Косе, видевший, как тот принимал Жеана де Прюне в Парижском Тампле — в присутствии короля — месяцев за шесть до ареста тамплиеров.[547] Тем же титулом величали его и на Сретение 1307 г. в Париже во время приема Жана де Баземона.[548] Сопоставление обоих свидетельств позволяет утверждать, что оба этих приема происходили в один день, на Сретение. Возможно, на эту дату приходился и капитул, упомянутый в другом показании.

А ведь одно письмо Педро де Кастильона, уже упоминавшееся в связи с вопросами назначения командоров и магистров провинций Храма, которое хранится в Архивах Арагонской короны, содержит своеобразные сведения, год на нем не указан, но оно написано позже 27 декабря в Торресе (Торрес-де-Сегре, близ Миравета), — почти наверняка можно утверждать, что в январе. Педро де Кастильон провел рождественские праздники в Миравете по приглашению командора Беренгера де Сан-Хусто. Потом он вернулся в Торрес — после 27 декабря, а фактически, что очень вероятно, в начале января. Это письмо адресовано Педро де Сан-Хусто, в то время командору Альфамбры, и сообщает последнему, что посланец заморского магистра, кастилец Доминго, прибывший сначала в Гардени (23 декабря), а потом в Миравет (27 декабря), привез новости от великого магистра и уведомил о некоторых перестановках в составе тамплиерской провинциальной и центральной администрации. По его информации, Гуго де Перо был смещен с поста досмотрщика Франции, зато ему якобы было поручено руководить провинциями Франция и Прованс. С другой стороны, в Апулию назначен брат Раймон де Кинси (на самом деле имеется в виду Симон) по прозвищу Капюшон. Еще одно свидетельство: Беренгер де Сан-Хусто, командор Миравета, получил титул досмотрщика Испании. Тот же посланец якобы сообщил, что прочие сановники на Кипре, великий командор Рембо де Каромб, маршал Эймон д'Уазеле, гардеробмейстер Жоффруа де Шарне, туркопольер Бартелеми де Горд и подмаршал, остаются на своих должностях.[549]