Все эти подробности мир узнает чуть позже. Когда журналисты найдут несоответствие в словах командующего боливийской армии генерала Овандо, который неосмотрительно заявит, что Че, оказавшись в плену, признал свое поражение, тогда и выяснилось, что Че погиб не в бою, а был пленен, а потом расстрелян. А когда армейское командование распространило снимки убитого Гевары, все прояснилось окончательно. Снимки были сделаны только с правой стороны тела, чтобы не были видны многочисленные раны. Затем объявились свидетели, которые подтвердили, что Гевара был доставлен в школу Игеры с одним пулевым ранением в ногу. Однако для большинства людей, симпатизировавших Геваре, все эти подробности большого значения уже не имели: они и без того были уверены в мужестве и бесстрашии команданте, в том, что он до последнего вздоха был верен своим идеалам.

Три недели спустя после трагедии с Геварой в Италии состоялась премьера первого итальянского фильма с участием Дина Рида – «Буккаро». На календаре было 28 октября. Этой премьере предшествовала широкая рекламная кампания, где главный упор делался на участие в картине именно Дина Рида. Газеты писали, что изюминка фильма – игра в нем американского певца, который у себя на родине объявлен чуть ли не персоной нон-грата. И люди с удовольствием отправились в кинотеатры, чтобы лицезреть популярного певца в необычной для него роли. Судя по заполняемости залов, фильм пришелся по душе итальянской публике. А одна из песен в исполнении Дина и сочиненная им же, даже вышла на отдельном миньоне.

В конце года, когда фильм «Буккаро» все еще демонстрировался на экранах Италии, Дин заканчивал работу над новой картиной. И опять это был «спагетти-вестерн». Снимал его режиссер Паоло Бианчини, и назывался фильм весьма хлестко – «Бог их породил, я их убью» («Свинцовое блюдо»). Дин снова играл главную роль – виртуозного стрелка Слима Корбетта, наводящего порядок в городке Веллс-сити. Как и в «Буккаро», Дину и здесь доверили спеть несколько песен. Сценаристом фильма был Фернандо Ди Лео, композитором – Марчелло Жиганте, а среди актерского состава выделялись такие звезды итальянского кино, как Агнесс Спак (эта популярная красотка играла возлюбленную героя Дина Рида), Петер Мартелл, Пьер Лулли, Ивано Стациолли.

Между тем начало 1968 года выдалось для Дина нервным. У Патрисии вновь возникла угроза потери ребенка, и ее пришлось срочно класть в больницу на сохранение. История повторялась уже в который раз, и супруги были просто в отчаянии: им казалось, что господь окончательно от них отвернулся. Во всяком случае, так думала Патрисия, которая постоянно плакала и почти не верила в благополучный исход своей беременности. Но Дин сохранял хладнокровие и в конце концов заставил и жену поверить в лучшее. «Если ты будешь отчаиваться и постоянно плакать, то ничего хорошего и в самом деле не будет», – говорил жене Дин. В итоге с какого-то момента Патрисия стала абсолютно спокойна и добросовестно выполняла все рекомендации врачей. Она лежала в одной из лучших клиник Рима, а Дин регулярно ее навещал, принося приветы от их общих знакомых и свежие новости. О том, в каком расположении духа находился в те дни Дин, говорит его письмо их общей с Патрисией аргентинской знакомой Нильде Баллестер Родригес, которое Дин написал 12 марта. В нем он сообщал: «Дела Патрисии прекрасны, и немногим более чем через шесть недель я буду гордым родителем!

Мы очень счастливы здесь, в Европе. Здесь намного больше свободы, чем в Аргентине…»

29 апреля 1968 года на экраны Италии вышел второй фильм с участием Дина – «Бог их породил, я их убью» («Свинцовое блюдо»). В дни этой премьеры Дин был с головой погружен в работу – снимался в своем третьем итальянском фильме: на этот раз это была картина в жанре «плаща и шпаги» под названием «Племянники Зорро». И опять Дин не только исполнял главную роль – самого Зорро, но и выступал как певец. Фильм снимал Марчелло Цирцилино, а партнерами Дина по съемочной площадке были актеры Агата Флори, Франко Франчи, Цицио Инграссия и Ивано Стациолли, который был партнером Дина и в предыдущем фильме.

Как и в двух предыдущих картинах, в этой Дин снимался с большим энтузиазмом. И хотя шедевром этот фильм тоже назвать было нельзя, однако Дин был по-настоящему увлечен съемками, где ему нужно было скакать на лошади, стрелять, фехтовать на шпагах и целоваться с красивыми женщинами. И трудно было сказать, какой из этих процессов Дину нравился больше. Короче, в те дни Дин был в прекрасном расположении духа. Однако его творческие успехи не шли ни в какое сравнение с тем, что случилось в те же самые дни: 2 мая Патрисия благополучно произвела на свет девочку. Имя ребенку счастливые родители придумывали два дня, поскольку у каждого был свой взгляд на эту проблему. В итоге после долгих споров приняли паритетное решение: каждый вносит в это дело равную лепту. Отныне полное имя девочки звучало Рамона Химене Гевара Прайс Рид, в котором два первых имени были заслугой Патрисии, два последних – Дина.

Под впечатлением этого события Дин, вернувшись домой из роддома, написал письмо своей дочери, в котором попытался выразить все те чувства, которые переполняли его сердце. Письмо родилось буквально за час. Текст его следующий:

«Дорогая Рамона!

Вот я пишу первое письмо к тебе, доченька моя, к тебе, которая так неожиданно быстро появилась на свет 2 мая. Сегодня мы с Патрисией договорились наконец, как же назвать тебя. Я надеюсь, что когда-либо ты станешь достойной каждого из четырех столь различных имен, что пишутся перед твоей фамилией. Вот эти имена: Рамона Химене Гевара Прайс Рид. Пять слов, как пять пальцев на руке. Но поверь, за каждым из них большой смысл.

Первое имя, Рамона, будет напоминать, что твои предки по матери были индейцами. Оно напомнит тебе об отважной борьбе твоего народа за независимость, но больше всего мне хочется, чтобы оно напоминало тебе о естественности – замечательном качестве индейцев, которое так ценят твои родители. Начало твоей жизни было дано на постели из трав, и лишь листва скрывала любовь двух людей от всевидящего ока мудрых звезд. Твоя мать, и я, и ты были в тот момент частицей природы, и я надеюсь, что благодаря этому ты станешь свободной и независимой, как звери в лесу, как птицы в небе. Ты будешь связана с природой, если поймешь, что они такие же живые существа, как и ты, а ты, моя дочь, такое же дитя природы, как и они.

Второе имя, Химене, – это память о вечере, когда твой отец набрался наконец мужества просить Патрисию, твою мать, стать его женой. Пусть это имя будет символом женственности, столь привлекательной в твоей матери. Дело в том, что в тот вечер мы смотрели с Патрисией фильм под названием «Эль Сид». Герой этого фильма – храбрый рыцарь на белом коне, который жертвует жизнью ради своего народа. Его необыкновенно красивую жену зовут Химене, и она всю себя посвящает Эль Сиду. Патрисия стала моей женой, ей показалось, что и я такой же рыцарь в сверкающих доспехах на белом коне. Жизнь показала, что доспехи мои со временем изрядно потускнели, а белый конь превратился в серую лошадку, но время оказалось неспособным нанести хоть какой-нибудь урон романтической женственности Патрисии. И она захотела, чтобы ты звалась Химене и стала похожей на ту женщину, жену Эль Сида.