- Пирамида?

- Древнеримский мавзолей, — поясняет Тимур. - Пирамида Цестия. На холме Авентин. Там хватает занятных объектов. Цирк. Храмы. Еще одна вилла. Короче, поразмысли, куда сильнее тянет.

- Мне нравится название - Замок Святого Ангела.

- Ничего впечатляющего, - хмыкает. — Рядовая халупа. Наверху ресторан и музей с барахлом. Главная статуя давно поистрепалась, но по ночам светится прикольно. Фото крутые выйдут. Хотя днем вид тоже ничего так.

- Ты отличный гид, - замечаю с улыбкой.

- Да, самый лучший, - кивает. - Поэтому посоветую тебе музеи Ватикана, тем более, что билеты у нас уже куплены. В очереди торчать не придется. И вот там внутри реально закачаешься. Можешь даже Сикстинскую капеллу заснять. Обычно за такие дела гонят прочь, но тебя никто прессовать не станет.

Вспоминаю, как коллега по работе рассказывал о поездке в Италию. Он пытался сделать снимок в Сикстинской капелле, хотел сфотографировать фрески, но был очень быстро схвачен под руки и с позором выставлен наружу. Получил запрет на посещение.

- Слушай, - выпаливаю. — Неужели у тебя и там все схвачено?

- Везде, — усмехается. - Можешь мне доверять.

Я делаю крупный глоток кофе. Тошнота мигом подкатывает к горлу. Волнение накрывает с головой. Плохо представляю, как именно объясню все, что должна, но больше молчать нельзя. Пока я развлекаюсь, мой единственный близкий человек находится в опасности. Нужно действовать. Рискнуть. Иначе шанса на свободу никогда не будет.

- Помнишь, я рассказывала про отношения родителей? - сжимаю чашку так крепко, что фарфор поскрипывает. - Мать никогда не спорила с отцом, не возражала ему ни в чем и всегда соглашалась на любые условия. Единственный раз, когда она отважилась пойти против, закончился очень плохо. Отец разобрался с вопросом радикально. Избавился от главной причины конфликта. Он считал, что в трудной ситуации существует лишь один способ решить проблему - рубить.

Никаких компромиссов не допускал. Или все, или ничего. Он был уверен, что поступает правильно.

В тот раз мои родители громко спорили, даже перешли на крик. Точнее мама перешла. Она высказала отцу многое. А он... он просто забрал. Забрал у нее самое дорогое. У нас забрал.

Запинаюсь. Замолкаю, не в силах продолжать. На меня обрушивается физический блок. Горло сдавливает металлический обруч. Я долго хранила это в секрете, теперь каждое слово дается с огромным трудом.

- Я помню все, что ты говорила, — медленно произносит Тимур.

Рассеянно киваю. Судорожно сглатываю. Закрываю глаза, чтобы не разрыдаться. Нужно собраться и продолжать. Нужно идти до конца.

- Мама назвала ее Диана, — роняю тихо. - Она родилась здоровой. Никто не замечал ничего необычного. После того как ей исполнился год начались некоторые проблемы. Врачи списывали происходящее на осложнения после простуды или на аллергию, но симптомы усугублялись, самочувствие ухудшалось. Анализы и обследования не помогали поставить четкий диагноз. Девочка страдала от судорог, пошли серьезные нарушения в развитии. Зрение с каждым днем падало. Слух тоже. Мы поехали в столицу, посетили лучшую клинику страны, однако новый осмотр не изменил ситуацию. Доктора опять развели руками и не смогли назначить эффективное лечение. В медицинской карте написали — дегенеративное заболевание нервной системы. Какое именно? Неизвестно. Редкая генетическая болезнь. Настолько редкая, что никто прежде с подобным никогда не сталкивался и понятия не имеет о том, что можно сделать.

Я выпиваю остаток кофе залпом, отставляю чашку подальше. Пальцы подрагивают, отбивают барабанную дробь.

- Ей было три года, когда отец ее увез, — закусываю внутреннюю сторону щеки, рот наполняется кровью и боль пусть немного, но отрезвляет. — Она мешала ему. Всегда. Слишком громкая. Беспокойная. Он так и говорил маме — это мешает. Это. Понимаешь? Мой отец был сложным человеком. Идеальным в работе. Прекрасным примером для своих коллег. Бравый солдат. Рыцарь без страха и упрека. Но он отказывался принимать собственного ребенка. Моя сестра была для него позором, от которого надо избавиться.

- Что? — глухо выдает Тимур и угол его рта дергается. - В каком на хрен смысле «избавиться»?

- Отец вычеркнул ее для себя практически сразу. Как только стало понятно, что все эти осложнения не пройдут, лишь станут еще серьезнее. Болезнь он считал за слабость. И был уверен, что его ребенок не может быть таким. Дурная кровь, чужая. Именно так он сказал маме. Фактически обвинил в измене.

- Чего блять? — кривится Тимур.

- А мама считала, это отец виноват, - нервно усмехаюсь. - Понимаешь, там странная история вышла. Диана же родилась абсолютна здоровой. Но стоило сделать прививку в военном госпитале и начался кошмар. Не сразу, не в первый же день, однако в скором времени после того укола. Конечно, может так совпало. Может, болезнь проявилась бы позже в любом случае. Но согласись, выглядело подозрительно.

- Твоему отцу оказалась проще поверить в измену любимой женщины? - хмуро сдвигает брови. - Другие варианты он не рассматривал?

- Отец считал всех коллег непогрешимыми. Врачи из военного госпиталя казались ему лучшими специалистами на свете. Стандартная процедура. Самая обычная прививка. С этим не должно было возникнуть никаких трудностей.

Тимур достает пачку сигарет и закуривает. Затягивается, выпускает гигантское облако дыма. Стряхивает пепел прямо на остатки десерта.

- Отец запрещал мне называть сестру сестрой. Запрещал обращаться к ней по имени. Раз за разом повторял, что нельзя привязываться. А я не понимала - ну как это? Чем девочка виновата? Она же просто ребенок. Такой же как я. Да, с особенностями. Маленькая. Хрупкая. Но почему не разрешается проводить с ней время? Почему только мама ею занимается? А если я хочу помочь? Если я справлюсь даже лучше?

Потираю гудящие виски. С шумом втягиваю воздух. В горле ужасно саднит и скребет, губы печет от желания закурить, затянуться тягучим дымом.

Я тянусь и беру сигарету, щелкаю зажигалкой, которая принадлежит Тимуру. От первой же затяжки начинаю кашлять. Голова кружится.

- Брось это дерьмо.

Мужчина отбирает у меня сигарету, сам докуривает, а свою пальцами тушит, сминает в крупной ладони.

- Отец увез Диану, — продолжаю отрывисто, прочищаю горло. - После того скандала между ним и мамой. Он забрал ее и запретил посещения. Не сказал, куда отправил. Не позволял ездить к ней. А мне бросил — забудь, у тебя никогда не было сестры.

- Твой отец больной подонок.

- Герой, - чувствую жуткую горечь на губах. — Ты бы видел сколько медалей у него было. Сколько заслуг. Его вечно всем в пример ставили.

- Отбитый ублюдок.

- Мы узнали, где находится Диана только после его смерти. Генерал сказал. Мама хотела мигом туда броситься, но не вышло. Генерал объяснил, что та догадка насчет прививки может оказаться близка к истине, что там очень темная история вышла и лучше никому не знать, будто моя сестра до сих пор жива. Чем меньше связей между нами, тем проще сохранить все в секрете. Для всего мира Диана считалась погибшей. Отец постарался.