И это я?!

– Отлично смотришься, моя прелесть, – тихо прозвучало прямо под ухом.

Судя по настроению, проигрыш в сегодняшнем испытании Олдера не слишком расстроил.

– Зато тебя уделали как младенца, – не упустила я шанс над ним поиздеваться. – А я победила!

Олдер подавил смешок:

– Ты хотела сказать – победила саму себя? Браво, леди Саагар, ваше раздвоение личности прогрессирует.

Руки зачесались съездить по физиономии в третий раз – теперь уже Олдеру. От сломанного носа несносного мага спас Райн, огласивший мое имя и пригласивший выйти на сцену.

На сцену поднялись те, кто сегодня имел успех, и всего нас оказалось шестеро. Из тех, с кем я хотя бы мало-мальски общалась, здесь не было никого. Ни Кристора, ни Ная, ни даже Трэя, проигрыш которого особенно порадовал.

Взглядом отыскав его среди толпы, я не сдержала мимолетной торжествующей улыбки – смотреть на него сверху вниз, особенно после вчерашнего вечера, оказалось чертовски приятно. Да и стоять на сцене в целом – тоже. Этакая минута славы.

Следом началось объявление итоговых баллов за все испытания в горах. Уже в тот момент, когда стоящие со мной участники снова заняли места среди остальных, а Райн попросил меня задержаться, я удивилась.

Как оказалось, сегодняшнее и вчерашнее испытания решили многое, и я перебралась в лидеры. Даже не просто в лидеры – вскарабкалась на самую вершину, удобно обосновавшись на первом месте! Да еще и разделила его с Олдером! Трэй оказался на втором, а третье, к всеобщему удивлению, занял Кристор, до сего момента особо ничем не выделявшийся.

После того как результаты были объявлены, все баллы розданы, а участникам предоставили свободное время до вечера, началось самое интересное.

Хотя я бы охарактеризовала это по-другому: начался кошмар! И лично моим кошмаром стал Чука, на которого я наткнулась, едва войдя в дом. Устав изумляться сюрпризам, на его присутствие я отреагировала спокойно, а вот внешним видом прониклась. Стилист успел вновь изменить прическу, перекрасившись в зеленый «вырви глаз», тем же цветом окрасить брови и сделать золотистое тату на щеке – кажется, временное.

– Детка! – В его голосе прозвучали укор, досада и предупреждение, от которого захотелось куда-нибудь спрятаться. – Ты во что вырядилась, радость моя? Что у тебя на голове, на лице… О все боги моды, а на ногах?! Ты во что превратила мои прекрасные творения, как смогла выйти в таком чудовищном облике на люди?! Заставила меня плакать кровью, глядя прямой эфир игр!

Чука встряхнул своего притихшего песика, обзаведшегося новой курточкой.

– Даже Плакс рыдал горючими слезами! – Резко сбавив тон, он потрепал того за белобрысым ухом. – Закрой глазки, мой маленький, не смотри на эту детку, она испортит твой безупречный вкус.

Мне совершенно не хотелось быть невежливой, но выслушивать эти стенания не хотелось еще больше. Поэтому, пока Чука отвлекся, я проскользнула к лестнице и, уже поставив ногу на первую ступень, услышала возмущенное:

– Нет, ну это уже ни в какие корсеты не лезет! Детка, ты – неподражаемый образец наглости! Я ей оказываю первоклассные услуги, организовываю встречу с императрицей, превращаю из не пойми кого в настоящую женщину…

У входной двери раздалось прерывистое:

– А-ах… – А следом я услышала обращенный к Чуке вопрос: – В к-кого вы превращаете мою племянницу?

В этот момент меня посетили сразу две мысли: «Всевышний, за что?» и «Последние слова Чуки прозвучали двусмысленно».

Впрочем, учитывая, что речь шла о Чуке, понять его фразу о настоящей женщине двусмысленно могла только тетушка Ливия.

«Какого черта она здесь делает?!» – захотелось закричать мне.

– Тетушка, как вы здесь оказались? – любезно спросила я, попрощавшись с надеждами на спокойный остаток дня.

– По воздуху прилетела, разумеется. – Окинув Чуку подозрительным взглядом, она стремительно приблизилась ко мне и, тут же о нем забыв, зачастила: – О Фелиция, девочка моя, как же я за тебя переживала! Извелась вся! Разве можно девушке участвовать в таких сражениях? Когда на тебя тот страшный гигантский паук напал, я чуть не поседела… А тролли? А сегодняшний старикашка?

Судя по всему, кем является «старикашка», тетушка не знала.

– А этот дом?! – воскликнула она особенно громко. – Подумать только, тебя поселили вместе с мужчиной! Фелиция, это просто… Просто…

– Ни в какие корсеты не лезет, – закончила я фразой Чуки, который в это время прожигал нас возмущенным взглядом.

Его явно не устраивала передача главной роли неуемной, сыплющей причитаниями особе. И Чука взорвался. Глядя на меня в упор, рыкнул так, что затряслись стены:

– Живо в комнату! У нас на носу вечернее мероприятие, а работы – непочатый край!

И, видя, что я оторопело продолжаю стоять на месте, рыкнул еще громче:

– Живо, я сказал!

Я даже испугалась. Нервно ойкнув, засеменила вверх по лестнице, слыша позади:

– Дамочка, нечего на меня так смотреть! Да, я тоже иду с вашей племянницей наверх, чтобы сотворить из нее нормальную женщину! И, к слову, вам бы мое внимание тоже не помешало!

Что было дальше я не знала, но, учитывая раздающиеся звуки, внизу шла ожесточенная словесная борьба. Ливия с Чукой в некоторых моментах были удивительно похожи: обычно люди уравновешенные, но если разойдутся… Одно слово, флегматики.

– Сама-то хороша, – фыркнула я, упав в кресло и лениво сбрасывая сапоги. – Типичный холерик.

Левый сапог так и остался наполовину надетым. А я буквально замерла, когда до меня внезапно дошло: Чука что-то такое кричал… что-то о каком-то мероприятии… уже этим вечером.

Да чтоб этими играми гартах подавился! Опять прием?!

Не успела я как следует проникнуться этим фактом и начать паниковать, как в комнату ворвался Чука. Судя по глазам Плакса, напоминающим огромные, наполненные водой блюдца, он был потрясен происходящим не меньше моего.

– По воздуху она прилетела! – воскликнул Чука, обернувшись к двери и явно обращаясь к Ливии. – Интересно, где припарковала метлу?

Следом его горящий праведным гневом взор метнулся ко мне:

– А мы почему сидим?! В ванную немедленно!

Меня как ветром сдуло – даже мысли не возникло спорить. Как оказалось, знаменитые стилисты в гневе бывают страшны ничуть не меньше, чем знаменитые главы магической гильдии.

Приведя себя в состояние чистого листа, я закуталась в белый халат и явилась его величеству повелителю корсетов. Чука без промедления усадил меня перед зеркалом, дал ценные указания: «Не двигаться, не моргать, по возможности не дышать», – и приступил к делу.

Тетушка Ливия, разумеется, находилась поблизости и зорко бдела, чтобы унизанные десятью перстнями пальцы не позволяли себе ничего лишнего. Бдела тетушка неустанно и добросовестно, что, кажется, неимоверно раздражало Чуку. Плакс продолжал глядеть на мир недоуменным слезливым взором – по-другому он, видимо, вообще не умел.