Центральное место в контрольном списке НАТЦ занимали идентификационные данных примерно 40 тысяч лиц, причастность которых к террористическим организациям была установлена абсолютно точно. Если требовалось хранить информацию о связях этих лиц первого или второго уровня (о родственниках, друзьях и деловых партнерах), то в базу добавлялись данные еще на 400 тысяч лиц. А если оперативная ситуация складывалась так, что необходимо было добавить в контрольный список связи четвертого уровня (например, если соседом по дому друга члена террористической организации был человек, связанный с другой террористической организацией), то и их можно было хранить в ХИДТ.

Пока в США действовал «Закон о надзоре за внешней разведкой», информация о любом американском гражданине, попавшая в ХИДТ, подлежала немедленному удалению оттуда, даже если этот гражданин регулярно покуривал кальян вместе с самим Бен-Ладеном. Но в 2001 году после принятия «Патриотического акта» все это перестало иметь какое-либо значение. Отныне американские спецслужбы могли бесконтрольно следить за любым американцем, который попал под подозрения, будучи за границей. Если это происходило на территории США, то такой американский гражданин автоматически переходил под контроль ФБР.

Вскоре после создания НАТЦ в 2003 году АНБ попыталось сличить свою базу данных по телефонным номерам с базой данных ХИДТ. Даже в рамках небольшого пилотного проекта по такому сличению АНБ удалось выявить важные скрытые связи между лицами, информация о которых хранилась в двух базах данных. Например, террорист из контрольного списка НАТЦ часто делал звонки из Франкфурта пяти-шести американцам в Чикаго. Оказалось, что несколько из них давно разыскивались ФБР по подозрению в пособничестве терроризму. Адреса, по которым они проживали в Чикаго, содержались в биллинговой информации их сотового оператора.

Еще в 1976 году американский сенатор Фрэнк Черч, который возглавлял сенатский комитет по делам разведки США, предупредил об опасности, которую для демократии представляли возможности АНБ по слежке за американскими гражданами:

«Эти возможности в любой момент могут быть обращены против американцев, и ни у кого не останется права на частную жизнь, настолько всеобъемлющим является контроль со стороны АНБ, которое следит абсолютно за всем — за телефонными ли разговорами или телеграфными сообщениями, это не имеет особого значения. Спрятаться будет негде. Если наше демократически избранное правительство станет тиранией, если нашей страной станет править диктатор, то возможности, предоставляемые ему американским разведывательным сообществом, таковы, что свергнуть эту тиранию будет невозможно, противостоять ей никто не сможет, поскольку любая попытка объединить усилия в борьбе с тиранией, какой бы секретной она не была, станет известна правительству. Таковы возможности, предоставляемые современными технологиями».

От жестокой тирании Америку пока удерживало только законодательство, которое ограничивало спецслужбы США в их стремлении поставить под контроль всех и вся. Но в начале 2000-х годов эти законодательные ограничения начали становиться все более эфемерными. И если дело пойдет так и дальше, то очень скоро Америка окажется в трясине тирании, из которой вряд ли сумеет выбраться без огромных человеческих потерь и мучений.

В 1996 году в АНБ прошла самая важная за всю историю агентства операция. Пациентом, если можно так выразиться, было само АНБ, а трансплантации должен был подвергнуться его электронный мозг— суперкомпьютерный центр. Любая ошибка была чревата серьезными последствиями. Пациент мог навсегда лишиться памяти или потерять способность выполнять возложенные на него обязанности. По выражению тогдашнего директора АНБ Кеннета Минихана, «от этого зависел ни больше, ни меньше успех всей разведывательной деятельности агентства». Подготовка к операции длилась несколько лет, на протяжении которых инженеры, ответственные за ее проведение, приходили на работу рано утром, а уходили поздно вечером. В результате этой операции АНБ планировалось оснастить самым большим и мощным электронным мозгом в мире.

Но сначала необходимо было соорудить здание, способное вместить супермозг АНБ. Затем необходимо было из подвала штаб-квартиры АНБ перевезти в это здание 150 тонн компьютерного оборудования, требовавшего весьма деликатного обращения. И если в других правительственных ведомствах США площадь, отведенная для установки компьютеров, исчислялась квадратными метрами, то в АНБ она измерялась акрами. Как в конце 1960-х годов сказал один сотрудник АНБ, «мы не считаем компьютеры поштучно, только занимаемую ими площадь — 5 с половиной акров». Спустя 10 лет другой сотрудник АНБ заявил, что с тех пор эта площадь удвоилась. После переезда требовалось вернуть компьютеры к жизни и подсоединить их через оптоволоконный канал к штаб-квартире АНБ.

В октябре 1996 года Минихан разрезал красную ленточку на церемонии открытия нового суперкомпьютерного центра АНБ. Церемония была секретной, по ее итогам не было выпущено пресс-релиза, а в приглашениях на нее ничего не было сказано о месте проведения (приглашенные и без того отлично знали, куда им следовало явиться). Здание суперкомпьютерного центра стало первым в истории АНБ, названным в честь человека. Им стал Луи Торделла, бывший заместитель директора АНБ, покинувший этот пост в 1974 году и скончавшийся в начале 1996 года.

В США история дешифрования и история компьютеров неразделимы. Однако АНБ предпочитало не рекламировать свою роль в развитии компьютерной техники. Человеком, который долгое время отвечал в АНБ за применение компьютеров для взлома шифров, и был тот самый Торделла, в честь которого назвали суперкомпьютерный центр агентства. Он же и окружил разработку суперкомпьютеров в интересах АНБ завесой тайны, под которой она спрятана до сих пор.

Хотя перед началом Второй мировой войны американские дешифровальщики уже в достаточной мере осознали всю важность использования машин для взлома шифров, однако их применение на практике было весьма ограниченным. В распоряжении сотрудников АДС было всего лишь 15 машин, которые обслуживал 21 оператор. В мае 1945 года количество клавишных перфораторов, использовавшихся в АДС для взлома иностранных шифров, достигло 405, а обслуживающий персонал насчитывал 1275 человек. Помимо универсальных табуляторов армейские дешифровальщики имели в своем распоряжении специализированные машины, сконструированные именно для взлома шифров. Они назывались экспресс-аналитическими машинами (ЭАМ) и изготавливались из электроламп и реле, соединенных электрическими проводами. Это были прообразы современных компьютеров, отличавшиеся чрезмерно высокой стоимостью и слишком большой степенью специализации. Большинство из них конструировались для взлома одного конкретного шифра и моментально становились ненужными, если этот шифр менялся или выходил из употребления.

Военно-морская дешифровальная служба ОП-20Г (в структуре военно-морских сил США это наименование означало службу «Г» 20-го оперативного отдела главного штаба) заключила контракты на изготовление ЭАМ с «Истман-Кодак» и с несколькими другими американскими компаниями, а АДС наиболее тесно сотрудничала с компанией «Белл». Во время Второй мировой войны одним из самых крупных подрядчиков, занимавшихся в США изготовлением дешифровальных машин для военных нужд, стала корпорация «ИБМ». Она разработала специальную приставку к своим табуляторам, благодаря которой их производительность при решении дешифровальных задач увеличивалась на несколько порядков. Две машины, изготовленные для АДС, особо выделялись среди прочих своей ценой и быстродействием. Они стоили по несколько миллионов долларов каждая (огромная по тем временам сумма) и выполняли такие трудоемкие операции, которые, если бы производились вручную, потребовали бы совместных усилий 200 тысяч человек. В конце Второй мировой войны в США велись работы по изготовлению машины, которая заменяла 5 миллионов дешифровальщиков.