— Именно.

Дункану показалось, что старик едва сдерживает смех, но тот со всей серьезностью признался:

— Не могу сказать. Честно говоря, не так уж много женщин стремились затащить меня в постель.

Арчи, не столь хорошо воспитанный, ухмылялся во весь рот:

— Интересно, почему это нисколько меня не удивляет?

Столь бесцеремонное заявление было вознаграждено очередным фырканьем и уничтожающим взглядом. Через пару минут они остались без света, поскольку Невилл унес лампу. Но он очень быстро вернулся, поставил лампу на ближайший стол и процедил:

— Только ради мальчика. Чтобы он шею не сломал. А утром мы обсудим очередное недоразумение.

Последнее было сказано с многозначительным кивком в сторону Арчи, который, вместо того чтобы развеселиться еще больше, отчего-то нахмурился. Дункан, не заметив этого, настойчиво потребовал объяснений:

— Что значит «недоразумение»?

— Я говорю о том, с чем ты столкнулся сегодня, — ответил Невилл.

Для пропитанного спиртным мозга эта фраза оказалась непомерно сложной. Да Дункан и не пытался понять деда. Он буквально прополз последние несколько футов до того помещения, которое посчитал своей спальней, и, ввалившись в комнату, рухнул на постель. Завтра будет время удостовериться, что это действительно его спальня. Поскольку никто не потребовал убираться отсюда, Дункан впал в пьяное забытье.

Пробудившись к полудню, Дункан, к полному своему ужасу, узрел знакомую картину: кто-то сидел у постели, ожидая, пока он проснется. Это оказался Арчи. Неужели это будет повторяться каждый раз, когда Дункан напьется до бесчувствия?

Арчи, чуть приподняв веки, неожиданно констатировал:

— Ты нализался в стельку в тот раз, когда пришлось обручиться, и теперь, когда с помолвкой ничего не вышло. Стоит ли так себя мучить, парень, если навеки все равно не забудешься?

— Не стоит, конечно. Но и ты зря тут часами сидишь.

Небось старые косточки будут ныть еще с неделю.

— Мои старые косточки пусть тебя не волнуют, — отрезал Арчи, с трудом выпрямляясь. При этом суставы заскрипели так, что он невольно ухмыльнулся.

Дункан сел, стараясь проделать это со всей осторожностью, но успеха не добился: очевидно, все-таки не проспался как следует. Пожалуй, не стоит впредь считать спиртное лекарством от всех, горестей, уж лучше попросить кого-нибудь пристрелить его: все легче будет.

Арчи, наблюдая за ним, смущенно пробормотал:

— Наверное, стоило подождать, пока ты не поправишься. Но совесть покоя не дает.

— Если собираешься орать на меня, делай это шепотом, — предупредил Дункан. Арчи поежился:

— Уж если кто и должен орать, так скорее ты. Дункан мгновенно забыл о головной боли и с любопытством уставился на деда:

— Совесть, говоришь? Ну-ка выкладывай, что тебя гложет?

— Что ты принял отказ девушки так близко к сердцу. Дункан насмешливо выгнул бровь, но тут же поморщился от боли. Попытался надменно выдвинуть подбородок — результат тот же. Наконец подпер голову руками и вяло спросил:

— Может, мне радоваться, оттого что она не любит меня так, как я ее?

— А ты уверен, что любишь ее именно так?

— А иначе с чего бы это я просил ее выйти за меня?

— Я все время боялся, что ты сделаешь именно это, лишь бы удержать ее рядом, — признался Арчи. — Вспомни, ты все время уверял, что она для тебя — только друг.

— И я не лгал… тогда. Ирония ситуации заключается в том, что именно ты убедил меня, будто мужчина и женщина не могут быть друзьями. Это и заставило меня взглянуть на Сабрину по-иному. Представляешь, мне понравилось то, что я увидел! Очень понравилось. Честно говоря, я из последних сил старался держаться от нее подальше. Но меня так и тянуло к ней. Арчи со стоном закрыл глаза.

— В таком случае я обязан извиниться. Похоже, это я виноват в том, что она тебе отказала.

— При чем тут ты? — отмахнулся Дункан. — Разве можно повлиять на чьи-то чувства?

— Нет, но я как-то потолковал с ней и убедил не выказывать эти самые чувства слишком открыто. Остатки хмеля мгновенно испарились.

— Потолковал, значит? — угрожающе спросил Дункан.

— Я думал сделать как лучше…

— О чем ты с ней толковал? Да говори же?!

— На прошлой неделе я встретил Сабрину в Оксбоу. Ну и… остерег. Сказал, что ты можешь явиться к ней и завести разговор насчет свадьбы… если, конечно, отделаешься от девчонки Рид… но… только потому, что вроде не захочешь ее терять…

— Дьявол! Значит, ты сказал, что я не испытываю к ней ничего, кроме симпатии?

Арчи втянул голову в плечи, хотя тон Дункана был не таким уж и резким.

— Ну… да, ведь я был уверен… По твоим словам, так оно и было… вот я и не хотел, чтобы ты совершил еще одну ошибку, считая, будто на дружеских отношениях можно построить семейное счастье.

Хмурая гримаса Дункана вдруг превратилась в широченную улыбку.

— Думаешь, она все-таки любит меня по-настоящему?

— Возможно.

— Более чем! Теперь я понял, каким дураком был, не послушав своего сердца, которое мне твердило, что она для меня не просто милая девчушка! Лишился здравого смысла из-за нескольких резких слов!

— Я поговорю с ней, парень, — проворчал Арчи. — Признаюсь в своей ошибке.

— Нет уж, хватит — наговорился, — решительно запротестовал Дункан. — Девочку нужно убедить, что я не могу жить без нее, а если я на это не способен, значит, недостоин ее.

— Ты простишь меня за то, что вмешался не в свое дело?

— Не паникуй. Арчи! Я знаю, ты мне добра желал. Но поскольку чертова голова сейчас отвалится и я не могу отправиться к Сабрине сейчас же, терзаться тебе сознанием собственной вины до самого вечера.

Арчи воспрянул духом.

— Если уж мне суждено терзаться, забыв о достоинстве и преклонных годах, видно, и ты вполне можешь пережить последствия собственной глупости, — провозгласил он и громко хлопнул дверью, прекрасно зная, как отзовется стук в ноющих висках внука.

Ей, конечно, было не до сна. Впереди ждала бессонная ночь. Еще одна. Как и вчерашняя. Невероятно, что способно творить разбитое сердце. Сколько можно перебирать в памяти всевозможные «если» и «вдруг», когда рана никак не хочет заживать? Ах, только бы ненадолго заснуть. Во сне боль уходит…

На этот раз Сабрина попыталась читать и взяла в постель книгу, которая раньше помогала лучше любого лекарства. Но только не сейчас — глаза упорно не хотели закрываться. Неужели она действительно думала, что столь слабое средство окажет действие, особенно теперь, когда Дункан наверняка знать ее не захочет? И это после того, что они делили между собой. Зря он захотел получить больше, зная, что между ними нет истинного чувства. Он обманывал себя и едва не обманул и ее, но лишь потому, что она так хотела поверить, будто любовь между ними возможна. Ей ни на миг нельзя было забывать, что она далеко не красавица, не богачка, не из тех женщин, кто одним взглядом умеет завлечь мужчину. Она не годится в жены знатному человеку. Подумать только — потеряла рассудок от поцелуев, и…