Лларимар посмотрел на него с недоверием.

– Что такое? – спросил бог.

– Ничего, ваша милость, – наконец ответил Лларимар. – Разве что совершенно не похоже на вас.

– Знаю, – бросил Жаворонок, тем не менее уверенный в своем решении. – Мне искренне непонятно, что меня подтолкнуло. Наверное, любопытство.

– Любопытство, которое перевешивает желание уклоняться от… всякой деятельности?

Жаворонок пожал плечами. Во дворец он вошел, исполненный энергии и сил. Его обычная сонливость исчезла, он дрожал от возбуждения. Это было почти знакомо. В служебном коридоре он наткнулся на компанию болтавших жрецов. Жаворонок устремился к ним, и они, повернувшись, изумились.

– А, да будет вам, – сказал Жаворонок. – Полагаю, вы подробнее расскажете мне об этом вторжении.

– Ваша милость, – произнес один, и остальные трое склонили головы. – Уверяю вас, мы все поставили под контроль. Ни вам, ни вашим людям ничто не грозит.

– Да-да, – кивнул Жаворонок, изучая коридор. – Значит, это здесь человека убили?

Те переглянулись.

– Вон там, – нехотя ответил один, указав на угол.

– Великолепно. Сопроводите меня, будьте любезны.

Жаворонок дошел до искомого участка. Группа рабочих снимала половицы – вероятно, для замены. Запятнанной кровью древесине, как бы ее ни отчистили, не было места в доме богини.

– Гм, – произнес Жаворонок. – Отвратное зрелище. Как это произошло?

– Мы точно не знаем, ваша милость, – ответил один жрец. – Злодей оглушил людей, которые охраняли дверь, но в остальном не причинил им вреда.

– Да, Милосердная об этом обмолвилась, – сказал Жаворонок. – Но затем он сразился с четверкой слуг?

– «Сразился» – не совсем то слово, – вздохнул жрец.

Хотя Жаворонок не их бог, он все же богом оставался. Они были повязаны клятвой отвечать на его вопросы.

– Одного он опутал пробужденной веревкой, – продолжил жрец. – Потом другой встал сзади, чтобы задержать злоумышленника, а еще двое побежали за подмогой. Негодяй быстро сбил оставшегося с ног и лишил сознания. В тот миг связанный был еще жив. – Жрец взглянул на коллег. – Когда помощь наконец подоспела – ее задержало безжизненное животное, которое безобразничало, – второго обнаружили так и лежащим без чувств. Первый же, по-прежнему связанный, был мертв. Ему пронзили сердце дуэльным клинком.

Жаворонок кивнул, опускаясь на колени у сломанных досок. Трудившиеся там рабочие склонили головы и отступили. Он не знал, что рассчитывал найти. Пол дочиста отскребли, затем разломали. Однако невдалеке виднелся странный клок. Жаворонок подошел, склонился и рассмотрел пристальнее. «Полностью обесцвечено», – подумал он. Вскинув взгляд, он вперил его в жрецов.

– Пробуждающий, говорите?

– Без сомнения, ваша милость.

Он оглянулся на серый клок. «Идриец никак не мог это сделать, – осознал Жаворонок. – Никак, если нападающий прибегнул к пробуждению».

– О какой безжизненной твари вы говорили?

– О безжизненной белке, ваша милость, – ответил один. – Преступник использовал ее для отвлечения.

– И хорошо была сработана?

Все кивнули.

– Судя по ее действиям, с применением современных командных слов, – сказал жрец. – Даже с гнилостным алкоголем вместо крови. Мы чуть ли не целую ночь ловили эту бестию!

– Понятно, – произнес Жаворонок, выпрямляясь. – Но злоумышленник скрылся?

– Да, ваша милость.

– Как по-вашему, чего он хотел?

Жрецы призадумались.

– Ваша милость, мы не знаем наверняка, – ответил другой. – Мы спугнули его до того, как он достиг цели. Жрец видел, как он улепетывает тем же путем, которым пришел. Не иначе сопротивление оказалось слишком серьезным.

– Мы думаем, ваша милость, это был обычный взломщик, – высказался следующий жрец. – Прокрался в галерею, чтобы украсть картину.

– По мне, так вполне правдоподобно, – ответил Жаворонок. – Во всем – и там, и тут – видна хорошая работа.

Он развернулся и пошел к выходу, не в силах избавиться от странного сюрреалистического чувства.

Жрецы ему лгали.

Он не понимал, с чего это взял. Но в глубине души знал благодаря каким-то инстинктам, наличия которых он не сознавал. Вместо того чтобы рассердить, ложь почему-то взбодрила его.

– Ваша милость! – поспешил к нему Лларимар. – Вы нашли, что искали?

– Сюда вломился не идриец, – негромко сообщил Жаворонок, когда они вышли на солнечный свет.

Лларимар поднял брови:

– Ваша милость, бывали случаи, когда идрийцы приходили в Халландрен и покупали дох.

– А ты когда-нибудь слышал, чтобы они пользовались безжизненными?

Лларимар замолчал.

– Нет, ваша милость, – признался он наконец.

– Идрийцы ненавидят безжизненных. Считают их мерзостью или по меньшей мере нелепостью. В любом случае идрийцу не было смысла вторгаться таким манером. Зачем? Для покушения на одну-единственную возвращенную? Бога или богиню заменят, а в действующих протоколах пропишут, что даже безжизненные войска нельзя надолго оставлять без командования. Возможность отмщения окажется намного дороже выигрыша.

– Значит, вы считаете, что это был вор?

– Конечно нет, – сказал Жаворонок. – «Обычный взломщик», которому хватает денег или дохов, чтобы израсходовать безжизненного с единственной целью – отвлечь? Кто бы сюда ни вторгся, он уже богат. И кстати, зачем было красться по служебному коридору? Там нет ничего ценного. Вот в интерьере дворца добра куда больше.

Лларимар снова умолк. Задрав голову, он обнаружил на лице Жаворонка все то же заинтересованное выражение.

– Это весьма основательные умопостроения, ваша милость.

– Я знаю, – сказал Жаворонок. – Я чувствую, что совершенно не похож на себя. Наверное, мне нужно пойти и напиться.

– Вы не можете напиться.

– Да, но попытки мне все равно нравятся.

Они вернулись к его дворцу, собирая слуг по пути. Лларимар выглядел так, будто был не в своей тарелке. Зато Жаворонок был не на шутку взбудоражен. «Убийство при Дворе богов, – думал он. – Да, погиб всего лишь слуга, но я считаюсь богом для всех, а не только для важных персон. Интересно, как долго здесь никого не убивали? На моей памяти, пока я живу – точно нет».

Жрецы Милосердной что-то скрывали. Зачем злодею понадобился такой дорогостоящий отвлекающий маневр, если он намеревался бежать? Слуги возвращенных не были закаленными воинами. Так почему он так легко сдался?

Серьезные вопросы, которыми уж он-то не должен был задаваться. И все-таки задавался.