Обе группы в количестве десяти человек готовились в течение нескольких месяцев под наблюдением начальника второго (диверсионного) отдела полковника Лахузена в школе, расположенной в местечке Квентэ, около Берлина. Для операции были отобраны немцы американского происхождения. Перед ними стояли широкие задачи в области шпионажа, равно как и диверсий: они должны были взорвать несколько заводов по производству алюминия для самолетостроения, важные участки железных дорог и другие объекты. Однако через несколько дней после высадки германские агенты были задержаны с поличным. У них были изъяты радиопередатчики, взрывчатка, 175 тысяч долларов. Их судил военный трибунал, семь из них согласно приговору были расстреляны.

Когда 30 июня Гитлеру было доложено о несчастье с операцией «Пасториус», он приказал вызвать Канариса.

— Для чего годится ваша секретная служба, если она порождает такие катастрофы? — кричал фюрер.

Канарис ответил, что агенты были схвачены потому, что один из них оказался предателем и заранее выдал операцию ФБР.

— Этот человек был старым членом национал-социалистской партии и кавалером партийного «знака крови». Его рекомендовал мне отдел загранработы партии во главе с рейхслейтером Боле.

Это замечание еще больше разозлило Гитлера, и он уже завопил:

— Прекрасно, если вам не по душе хорошие члены партии, то в будущем вам следует опираться на уголовников и евреев.

Канарис молча. Что он мог ответить? Провал есть провал. Конечно, зря он упомянул о партийной принадлежности предателя, на что фюрер среагировал мгновенно. Заложил тот группу агентов не потому, что был членом НСДАП, а оттого, что работал на ФБР, то есть уже ранее успел предать партию с потрохами.

— Вы правы, мой фюрер, — тихо ответствовал адмирал, — мы имели дело с плохим членом партии. Прошу прощения. Мы обязаны были знать своих людей лучше.

— То-то же, — сказал Гитлер. И после паузы заметил: — Какого дьявола вы затеяли операцию по высадке 14 июня?

Канарис вопросительно вскинул голову. Он не знал, что ответить. Любым ответом можно было вновь попасть впросак, и он лишь пожал плечами.

Уловив замешательство Канариса, фюрер пояснил свой хитроумный вопрос:

— 14 июня сорок первого мне крепко повезло, в тот день Сталин публично дал ясно понять нам и всему миру, что желает обсудить и исполнить все наши требования, что к войне он не готов. Но через год, день в день такие счастливые даты не повторяются, Канарис. Вы совершенно игнорируете гороскопы при решении важных вопросов.

Адмирал начал невнятно бормотать, что это далеко не так, что он тоже… но вот как все плохо сложилось… Гитлер его не слушал. Он сел на своего любимого конька и минут десять вдалбливал в ошарашенную голову шефа разведки свои концепции оккультных наук. Канарис кивал головой в позе послушного ученика и думал о том, кто же находился в более глубоком нокауте: он, в качестве шефа осрамившейся разведки, или Германии, имея во главе такого фюрера?

Сейчас за очередную операцию, из многих проведенных с того злополучного июня, он взялся сам. И как ни странно толчком для новой затеи послужили слова Гитлера и кое-какие события осени сорок второго. Он позвал Ганзена.

— Скажите, полковник, вы в курсе прорабатываемой операции «Нарцисс»?

— Безусловно, экселенц. Я ознакомился с несколькими вариантами, но насколько понимаю ни один из них вас не устроил и практически операция…

— Буксует. Совершенно верно. Нет подходящего исполнителя. Все, что предлагали, это сырые штампы, от которых за десять километров отсвечивает надпись — «сделано в Берлине». Согласны?

— Да нет. Я бы так не сказал…

— Что же вы предлагаете?

— У нас есть прекрасные исполнители и во Франции, и в Голландии, да мало ли где. Вся Европа в нашем распоряжении. Отсюда до Швейцарии рукой подать. Я думаю, Берн лучшая точка.

Канарис с сожалением посмотрел на преемника Пиккенброка и хотел было съязвить, что спасибо, не могли раньше додуматься, до чего все просто. Но затем раздумал.

— Да поймите, полковник, любой чисто европейский вариант является проверяемым. Англичане просеивают дотошно. Европейские кулисы ими обжиты как родной дом. Навести справку о бельгийце? Да любую. За три дня досье сошьют. Мы же уже по три раза провалились на бельгийцах и голландцах. И повторять ошибки не имеем права.

— Но легенду мы отработаем безукоризненную, — не сдавался полковник. — Все завернем в такую обертку, которая будет означать только одно: конфетка прямо из движения Сопротивления.

— Полковник, вы помните сообщение нашей резидентуры из Сан-Себастьяна в декабре прошлого года?

— Насчет этих евреев?..

— Не просто евреев, а восьмерых храбрых узников гетто и двух родных дезертиров доблестного вермахта. Кстати, как их фамилии? — спросил Канарис, проверяя память Ганзена.

— Шефер и Шуман, — без запинки ответил тот.

— Хм, отлично, полковник. Так вот, восемь евреев в форме вермахта, вооруженных и с документами, проехали из Риги всю Германию, Францию и добрались до Испании. Как вы думаете, была бы в этой дыре Сан-Себастьяна американская резидентура, куда бы они явились, им поверили?

— Не сомневаюсь, господин адмирал. Но зачем они американцам?

— Я не об этом, — поморщился Канарис неадекватности мышления полковника. — Безусловно, такая вооруженная группа американцам ни к чему. Путь, тропа, евреи с порога смерти, рекомендации от Сопротивления в Латвии, вот что меня привлекает! Вот что надо всучить «союзничкам» в Швейцарии! Поди, проверь, откуда ноги растут у такого беглеца, так?

— Совершенно справедливо, экселенц.

— Думаю, что Кальтенбруннер и Мюллер не сразу пришли в себя, когда им доложили, что этих бравых ребят задержали только на испанской земле. Слава богу, что их выдали гестапо, а то они вообще ничего не узнали об их похождениях.

Увидев, что шеф пришел в лучезарное настроение от того, как сели в лужу конкуренты абвера, Ганзен решил чуть подсыпать соли на раны гестапо, чтобы сломать возникший было ледок отчужденности из-за своих неудачных реплик в разговоре, диссонирующих с ходом мыслей Канариса.

— Но насколько я знаю, то обергруппенфюрер Кальтенбруннер доложил фюреру, что этих кандидатов в смертники задержали еще в Париже…

— Да-да-да, в Париже, — развеселился адмирал. — Это гестаповская сказочка на ночь для фюрера. Мюллер ходил с полными штанами и уговорил меня не пускать наверх донесение от наших в Мадриде об их задержании. Надо же было найти дырку Для перехода границы: дождаться отлива в Бискайском заливе и протопать по суше через границу в Испанию. Не иначе как контрабандисты их провели. Учитесь, Ганзен.

— Я поражен, экселенц, — Ганзен лебезил, как мог. Для него разговор с Канарисом на неофициальной тональности был одним из первых. — И подумать только, эти два наших дезертира вырвались-таки и уехали назад в Ригу. Я запомнил их пофамильно, поскольку Кламрот из абвергруппы «Норд» доложил об их задержании, когда они в составе шайки прорывались на восток в ноябре прошлого года. Их взяли в Старой Руссе.