– Извини, что не оправдал надежд. Обычно мужчины не распространяются о своих переживаниях. Мы должны быть стойкими и держать при себе свои чувства.

– Кто это сказал?

– Все так говорят.

Через несколько дней, когда Джулиан уже уехал, вечером в моей квартире зазвонил телефон. Я снял трубку:

– Слушаю.

– Ну слава богу, – сказал голос. Женский. – Значит, я не напутала с номером.

Я нахмурился:

– Кто это?

– Твоя совесть. Нам надо поговорить. Ты скверно себя вел, правда?

Я озадаченно посмотрел на трубку и снова прижал ее к уху.

– Кто говорит? – повторил я.

– Да я это, глупый. Алиса. Алиса Вудбид.

Я мешкал, теряясь в догадках, зачем она позвонила.

– Что случилось? – Я слегка испугался. – Что-то с Джулианом? С ним все в порядке?

– Все прекрасно. Что ему сделается?

– Кто его знает. Просто я удивился, что ты звонишь.

– То есть ты не сидел у телефона, трепетно ожидая моего звонка?

– Нет. С какой стати?

– Да уж, ты умеешь сказать приятное девушке.

Я беззвучно открыл и захлопнул рот.

– Извини, – наконец выговорил я. – Я не это хотел сказать.

– Теперь уже я себя чувствую глупо.

– Нет-нет! – Я сообразил, что был крайне невежлив. – Прости, пожалуйста. Ты застала меня врасплох.

– А что ты делал?

Правдивый ответ был бы такой: ничего особенного, листал порнушку и думал, успею ли до ужина наскоро подрочить.

– Читал «Преступление и наказание», – сказал я.

– Я не читала. Все собираюсь. Интересно?

– Ничего. Не так много преступления, но уйма наказания.

– Это про мою жизнь. Слушай, Сирил, ты можешь сразу отказаться…

– Отказываюсь, – сказал я.

– Что?

– Ты сказала, можно сразу отказаться.

– Но ты даже не дослушал! Господи, ты умеешь помучить девушку.

– Прости. Что ты хотела предложить?

– Я тут подумала… – Алиса смолкла, откашлялась и продолжила уже без своей обычной уверенности: – Может, как-нибудь вместе поужинаем?

– Поужинаем? – переспросил я.

– Да. Поужинаем. Ты ведь ешь, правда?

– Ем. Приходится. Иначе оголодаю.

Пауза.

– Ты издеваешься?

– Нет. Просто я к такому не привык. Поэтому, наверное, говорю глупости.

– Ничего. Я говорю глупости постоянно. Значит, мы установили, что ты ешь, дабы отразить муки голода. Не согласишься ли ты поесть со мной? Скажем, на выходных.

– Мы вдвоем и больше никого?

– Не считая посетителей ресторана. Сама я готовить не буду, я не настолько домохозяйка. Но нам не придется беседовать с посторонними, разве что у нас иссякнут темы для разговора.

Я задумался.

– Наверное, можно, – сказал я.

– Дай-ка я присяду. От твоей восторженности у меня подкосились ноги.

– Извини. – Я рассмеялся. – Да. Ужин. Вдвоем. В ресторане. На выходных. Очень заманчиво.

– Чудесно. Я притворюсь, будто все это не походило на выдирание зуба, и буду с нетерпением ждать нашей встречи. До субботы сообщу о времени и месте. Годится?

– Годится.

– До свиданья, Сирил.

– До свиданья, Алиса.

Я повесил трубку и огляделся, не умея разобраться в своих чувствах. У меня свидание? Алиса назначила мне свидание? Но разве женщинам позволительно приглашать мужчин на свидание? Я покачал головой и вернулся в комнату. Дрочить уже не хотелось. Ужинать, кстати, тоже.

И вот в конце недели я сидел напротив Алисы за ресторанным столиком; мы болтали о всякой чепухе, а потом она накрыла ладонью мою руку и посмотрела мне прямо в глаза.

– Я могу быть с тобой откровенна? – спросила Алиса. От ее духов исходил легкий приятный аромат лаванды.

– Да, конечно, – сказал я, но слегка встревожился.

– Понимаешь, с вечера проводов ты не выходишь у меня из головы, и я надеялась дождаться твоего звонка. По правде, ты всегда меня привлекал, только раньше я была с Фергусом. Но ты, конечно, не позвонил, и тогда я сама набрала твой номер. Да, я бессовестная. Я даже не знаю, есть ли у тебя девушка, но полагаю, что нет, иначе ты не согласился бы на этот ужин, однако если я тебя ничуть не интересую, пожалуйста, скажи об этом сразу, потому что я не хочу никаких недоразумений. Особенно после моего печального опыта. Ты мне, видишь ли, очень нравишься.

Уставившись в свою тарелку, я сделал глубокий вдох-выдох. Я мгновенно понял, что в моей жизни наступил решающий момент. Был вариант сказать всю правду о себе, чего я чуть не сделал на прошлой неделе, и предложить свою дружбу. Вполне возможно, мы подружимся еще крепче, чем с ее братом. Но в ту секунду мне не хватило духу быть честным, я просто не был к этому готов. От небольшого вранья урону не будет, сказал я себе. Два-три свидания никому не повредят. Мне приятно ее общество. Мы ведь не собираемся пожениться и все такое.

– Нет, я ни с кем не встречаюсь. – Я поднял взгляд и невольно заулыбался. – И ты меня, конечно, интересуешь. Только ненормальный будет к тебе равнодушен.

Вероятно, гости мальчишника считали меня девственником, однако на самом-то деле по числу спариваний я, наверное, превосходил их всех, даже Джулиана, хоть весь мой опыт отмечала весьма неромантическая обстановка. Но все они познали неведомое мне наслаждение, которое, бесспорно, было неизмеримо выше эфемерного трепета от быстро преходящей кульминации. К примеру, я ничего не знал о любовной прелюдии и соблазнении, не изведал, каково завязать разговор с кем-то в баре, тешась фантазиями о возможном развитии событий. В моем опыте если случка не происходила через десять минут после знакомства, то не происходила вообще. Мой условный рефлекс на оргазм – натянуть штаны и дать деру. Я не познал соития при дневном свете – нет, мои постыдные деяния всегда совершались в спешке и под покровом темноты. Для меня половой акт ассоциировался с ночным воздухом, улицей, расстегнутой рубашкой и брюками, спущенными к лодыжкам. Я знал ощущение древесной коры под ладонями, когда кого-то дерешь в парке, и запах травы, когда кто-то обрабатывает тебя. Плотские утехи сопровождались не томными вздохами, но шуршанием подземных грызунов, отдаленным шумом проносящихся машин и, конечно, страхом, что вот-вот раздастся неумолимый вой полицейских сирен, откликнувшихся на телефонный призыв возмущенного собачника, чья нравственность пострадала во время вечернего выгула питомца. Постель в буквальном смысле у меня была всего один раз, семь лет назад, и партнер мой тотчас заторопился к жене. Я понятия не имел, каково это – в чьих-то объятиях шептать всякие нежности, беспечно проваливаясь в сон, и бесстыдно утолять неуемное желание утром. Мой список партнеров был длиннее, чем у любого из моих знакомых, но разницу между любовью и сексом можно было выразить в семи словах: Я любил Джулиана и совокуплялся с чужаками.