— Не везет мне, дурочке, — сказала Ева. — То поздно, то рано.

— Это извиняет мою faux pas,[76] — заметила женщина. — Надеюсь, вы меня простите.

— Нет, — ответила Ева. — Ваше поведение непростительно. И не только со мной.

Женщина ждала, что Ева рассмеется. Не дождавшись, она засмеялась сама.

— Что же, Яэва, — сказала она, — я очень рада видеть вас в нашем доме. Прошу прощения, но у меня сегодня очень напряженный день, а вы можете пока отдохнуть в вашей комнате или развлечься, например, покататься по… — господи, кажется, вы говорили, что у вас что-то с машиной?

— Она стоит там, у дороги, — ответила Ева. — Я оставила ее на обочине у первого дома, у болота.

— У вас потрясающий акцент, — заметила женщина.

— Спасибо, — сказала Ева.

— Такой… типичный, — сказала женщина. — Так говорят… так обычно говорят — не могу сказать, где конкретно, но…

— Наверное, на Би-би-си? — подсказала Ева.

— Точно. На Би-би-си, — сказала женщина.

Когда она удалилась, Ева до отказа набила карманы джинсов и куртки едой с блюдец, потом в гостиную вошла еще одна латиноамериканка, постарше, с огромной охапкой свежевыстиранных белых полотенец, чтобы проводить ее по главной лестнице, потом по стеклянной галерее в стиле модерн, потом по более-менее «человеческому» коридору в приготовленную комнату. Полотенца она оставила на стуле в сияющей чистотой прихожей.

— Спасибо, — сказала Ева.

— Что вы, рада помочь, мадам, — сказала женщина.

Она закрыла за собой дверь. При этом дверь издала мелодичный звук.

Стоя посреди комнаты, Ева соорудила сандвич из кусочков печенья и сыра, которые напихала себе в карманы. С удовольствием съела. Потом сделала еще один. Тоже съела. Потом сложила остатки еды на прикроватный столик.

Комната была удобной и просторной. На потолке красовался большой вентилятор. Стены были отделаны деревянными панелями; да и по всему дому стоял такой же сладковатый запах древесины. Окна одной из стен выходили на бассейн, солидный комплекс хозяйственных построек и поле нереально ярко-зеленого цвета. На противоположной стене висели фотографии разных людей рядом с лошадьми или верхом. На трех снимках Ева опознала хозяйку-блондинку. Рядом с ней стоял красавец-мужчина, без улыбки.

Джерри.

Девочка была лишь на одном снимке — гораздо младше и почти неузнаваемо жизнерадостная.

На остальных снимках был тот умственно-отсталый мальчик в ковбойском костюме, с ружьями, с ковбойским поясом и в шляпе-стетсоне верхом на белогривом пони, великоватом для малыша.

На стене не было ни одной фотографии упомянутого юноши, Ричарда (18 лет), которого папаша должен привезти вечером из колледжа. Сын от первого брака Джерри, — решила Ева.

Она сделала еще один сандвич с хрустящим хлебцем и съела его. Потом села на краешек безупречно застеленной постели.

И решила, что, пожалуй, поспит в машине.

Я родилась. И все такое. Мои мать и мой отец. И так далее.

Да неважно. Представьте себе прекраснейший дворец. Самый прекрасный дворец в мире. Теперь представьте много-много таких дворцов вместе. Дворец из дворцов. Подобные медовым сотам из камня и света. С двориками и арками, галереями и покоями, сотворенными из созвездий, ибо искусники-строители сотни лет назад вырезали в камне звезды, и солнце по-прежнему расплескивало их по полу и стенам всего дворца. Там есть изумительный фонтан. Он покоится на спинах каменных львов. Стены издали кажутся сотканными из хитросплетений кружева. Подойдя ближе, вы видите, что эти кружева — каменные. В арке с воротами вырезана каменная рука, рядом — ключ. На стенах дворца вырезана надпись: Нет победителя, кроме Аллаха.

Он существует на самом деле! В Испании. Бронируйте билеты заранее, вход строго по расписанию. Каждый час его могут осмотреть триста пятьдесят человек. Некоторым его фрагментам более тысячи лет. Режиссер Рей Гарринаузен[77]снимал там большую часть натуры «Седьмого путешествия Синдбада», потому что он очень напоминает «древний Багдад». Он принадлежал мавританцам. Арабам. Берберам. Мусульманам. Был разрушен. Потом восстановлен. Совсем недолго принадлежал иудеям. Потом — снова недолго — цыганам. Христиане выгнали из него мусульман. Он принадлежал католикам, и они соорудили на крыше мечети церковь. Его обожали поэты. И писатели. И художники. Его обожали путешественники девятнадцатого века. Они отбивали от стен кусочки и увозили домой на память. Писатель Джон Раскин считал, что дворец явно «антихристианский», а посему не есть произведение искусства. Его изучал дизайнер и архитектор Оуэн Джонс и построил по его подобию свой Хрустальный дворец[78]. Знаменитый цирковой антрепренер Пи Ти Барнум[79]построил по его подобию свой особняк. Но долго он не простоял. Сгорел дотла. Многим кинотеатрам владельцы давали название в его честь. Как тот, где я была зачата. Вот мы и вернулись в начало.

Рай на земле. Альгамбра.

Первоклассное, однако вполне доступное пятидверное семиместное транспортное средство с объемом двигателя 2,8 литра, разгоняется до скорости 62 мили в час за 9,9 секунды.[80]

Это дворец из солнца.

Старомодный дряхлый кинотеатр с несгораемой фильмотекой. Есть огонек? Видишь теперь? Ты поосторожней. Я — воплощение твоей мечты.