И все исполню, что ты ни прикажешь;

Мой долг святой – повиноваться старшим.

Катарина

Скажи сейчас же, кто из женихов

Тебе милей. Смотри не притворяйся!

Бьянка

Поверь, сестрица, среди всех мужчин

Мне ни один доныне не встречался,

Кому б я оказала предпочтенье.

Одни вруны, предатели, шпионы….

Катарина

Лжешь, душечка! А это не Гортензио?

Бьянка

Тебе он нравится. Так я сама

Похлопочу, чтоб он тебе достался.

Он симпатичный, сладкий малый…

Катарина

А, значит, ты предпочитаешь деньги

И Гремио хотела бы в мужья?

Бьянка

Как! Ревновать меня ты можешь к Гремио?

Нет, шутишь ты – теперь я понимаю,

И ты шутила надо мной все время.

Сестрица Кет, ну развяжи мне руки.

Катарина

Шутила я? Тогда и это шутка?

(Бьет ее.)

Входит Баптиста.

Баптиста

Да что ж это такое? Ну и наглость! —

Ты, Бьянка, отойди. Бедняжка! Плачет!

Сядь вышивать, не связывайся с ней.

(Катарине.)

Стыдилась бы! Вот дьявольский характер!

Обидела сестру. А ведь она

Тебя не задевает: ты слыхала

От Бьянки хоть словечко поперек?

Катарина

Она меня своим молчаньем бесит!

Я этого не в силах перенесть!

(Бросается к Бьянке.)

Бьянка уходит.

Зу кулисами:

– Лильвовна! А Вы, наверное, не адаптированным текстом пользовались….. Здесь добавлено в нескольких местах, я еле сориентировалась: там не было про бешеных собак, про абрикосовое платье и про шпионов с предателями…

– Да? Наверное…. Я же не могла такое придумать?

– Я тоже так думаю….. А в общем, классно да? Все получилось! Народ смеялся и хлопал! Даже ‘браво’ кричали! Лильвовна! Спасибо Вам, что не подвели, выучили всё! Вы настоящий друг! Я же Вас не сильно стукнула?

– Как Смирнитская?

– Нормально. Пойду к ней после обеда.

– Привет от меня! Большой!!!

– Алсанна мне нужно с Вами поговорить. Срочно.

– Какое совпадение! Мне тоже! Пройдёмте, Лилия Львовна, ко мне в кабинет!

– Объясни мне, наконец, что это все значит! Я сижу, такая, в жюри с Риммой Григорьевной и другими, не менее достойными и уважаемыми людьми из РОНО и других серьёзных организаций. И что мы все видим? Ты выходишь на сцену в прикиде Бианки и участвуешь в спектакле наравне с учениками. А ты знаешь, что по правилам фестиваля ты не имеешь права участвовать? Мы не можем теперь присудить вам никакого места, только приз зрительских симпатий. Он, кстати, уже ваш. На самом деле, у вас лучшая постановка. Правда. А Быстрицкая – вообще гигант! Такая сложная длиннющая роль: без ошибок, так легко, артистично, с прекрасным произношением, просто звезда и открытие фестиваля! Мы ей специальный приз придумаем!

– Смирнитская вчера вечером ногу сломала. Я за ночь выучила её роль, чтоб ребят не подводить: они ведь так готовились…..

– Я так и поняла. Молодец! Все правильно сделала. Римма Григорьевна так и предположила. А гости вообще не просекли, что ты учитель. Но ты, подруга, там столько отсебятины напорола: нельзя же так со ШекспирОм! Это же классик!

– Заметили!

– А как же! Я года два назад эту же пьесу ставила с девятиклассниками сама. Так что хорошо помню текст и роли….

– Ну, понимаете, строчка про платья наложилась на особняк Абрикосовых, поэтому получилось платье оттенка абрикоса…

– Что? На что наложилась строчка?

– Чтобы запомнить, я накладывала слова на дома…

– По Остоженке?

– Ну да!

– А собаки откуда?

– А это, видимо, машины, как собаки, выскакивают из ворот конюшен…. Я на конюшни довольно большой текст наложила…. Там много места….

– Понятно…. А сладость откуда такая приторная?

– От Абрикосовых, они же были династией кондитеров…..

– Лиля! А ты не хочешь взять денёк отгула! Я тебя сама заменю во всех группах….

– А вот. Я еще имя Лицио забыла. Знаете почему?

– Стесняюсь спросить….

– Потому что Лицио превратилось в слово ‘лицо’ у меня в сознании и совпало с инъязом. Инъяз же светло бежевый – как кожа на лице по цвету. Понимаете? Я просто Лицио не увидела. Не считала. Лицио слился с инъязом, так как одного и ним цвета.

– Лилюша, садись, дорогая, посиди! У тебя мозг перегрелся, переутомился. Перегрузился.

– Алсанна! Но я хотела Вам рассказать совсем о другом. Я должна Вам это рассказать. Вчера ночью я учила слова Бианки. Ну Вы знаете.

– Да, дорогая, тебе чаю или кофейку?

– Чаю. С молоком, без сахара.

– Сделаю.

– Короче. Учила я слова, накладывая на дома Остоженки, и сама не заметила, как уснула. И снится мне странный сон. Я нахожусь там, на Остоженке, где каждый камень знаком до боли. Но это совсем другая улица. Как-будто это не в Москве, а где-то за границей. Во-первых, дома все не обшарпанные, как сейчас, а сияют как новенькие, отремонтированы, покрашены, а окна какие-то, знаете, как линзы в дорогих очках, из какого-то сияющего стекла. А рамы какие-то добротные, ровненькие, новёхонькие. И дома все вроде старинные, но выглядят новенькими, как на картинке, как-будто они ненастоящие….

– Ну Лилюша, во сне часто все идеализировано.

– Алсанна! Это еще не всё. По дороге едут машины: какие-то чудные, все с закруглёнными углами. И все иномарки. Ни одной волги, ни одного жигулёнка….. И номера у них иностранные, длинные….. Точно! это как-будто отдельно взятую Остоженку перенесли в Америку или во Францию….

– Или в Англию?

– Нет! В Англии правостороннее движение….

– А да! А люди там были?

– Людей там не было много…. Они, наверное, в машинах все сидели, так как машин было очень много….. А! Да! Там была Быстрицкой мама!

– Кто?

– Мать Быстрицкой! Она шла от инъяза к метро с какими-то молодыми людьми, что-то им объясняя по-английски, как-будто она преподаватель или профессор, а они студенты…..

– Так….. У меня такое впечатление, что ты заглянула в будущее: и это была не мать Быстрицкой, а…