В этот момент подъехал «Ягуар».

* * *

План Ричера состоял в том, чтобы представить переселение в отель как веселое приключение, а потом добавить к празднику десять тысяч долларов, приятно пахнущих новенькими сотнями. Но у него не получилось. Кровь и частички костей попали в волосы Марии Шевик. Аарона трясло. Он чудом держался. Вантреска вывел их из дома и посадил на заднее сиденье «Ягуара». Эбби собрала для них сумку с вещами. Она переходила из комнаты в комнату и бросала в нее вещи, которые, как ей казалось, могли им пригодиться. Ричер и Хоган отнесли тела в багажник «Линкольна», оставив себе деньги, пистолеты и телефоны. Эта работа уже стала для них привычной.

Ричер отдал Вантреске наличные, лежавшие в похожем на картофелину бумажнике Гезима Хоксы, чтобы он отвез Шевиков в отель и расплатился. Вантреска обещал довезти их до номера и помочь устроиться. Ричер сказал, что с остальными разберется с «Линкольном».

– А что мы с ним сделаем? – поинтересовался Бартон.

– Уедем на нем, – ответил Ричер.

– Куда?

– У вас сегодня выступление. Нам нужно заехать за вашим фургоном, чтобы вы могли погрузить ваши инструменты.

– С ними в багажнике? – удивился Бартон.

– Ты когда-нибудь летал на самолете? – ответил вопросом на его вопрос Ричер.

– Конечно.

– В багажном отделении наверняка перевозили гроб. Мертвых людей уже много лет репатриируют.

– Ты знаешь, что выступление будет к западу от Центральной улицы?

Ричер кивнул.

– В баре, – сказал он. – С вышибалой у двери.

Фургон Бартона стоял на пустой парковке с оградой из плоской колючей проволоки и воротами на цепи. Они с Хоганом поехали на нем к своему дому, а Ричер и Эбби последовали за ними на «Линкольне». Фургон был подержанным автобусом, на котором раньше мамы возили детей на футбол. Задние сиденья сняли, окна закрыли черным пластиком. Ричер помог погрузить аппаратуру. Он занимался самыми разными вещами после того, как закончил службу в армии, но никогда прежде не исполнял обязанности администратора рок-н-ролльной группы. Джек отнес в фургон смертельно опасную гитару Бартона в жестком футляре, а также другие инструменты, усилитель размером с чемодан богача и колонку с восемью динамиками. Потом пришла очередь разобранной ударной установки Хогана. И в конце он помог им все аккуратно поставить внутри.

Потом они с Эбби поехали на «Линкольне» за фургоном на запад, в сторону территории украинцев. Приближался полдень. День наполовину прошел. Ричер вел машину. Эбби считала деньги, которые они забрали у парней из багажника. Не слишком много. «Мы из тех, кто сидит в машинах». Очевидно, им платили заметно меньше, чем такому старому коню, как Гезим Хокса. В их телефонах они обнаружили те же тексты, что вчера, а также заметное количество новых. Все на украинском. Эбби запомнила некоторые слова после краткого курса занятий с Вантреской.

– У них снова все изменилось, – сказала она.

– И что теперь? – спросил Ричер.

– Я не могу прочитать. Я не знаю, какая это буква. Либо та, что стоит выше «с», либо ниже «а».

– Едва ли что-то ниже. Учитывая все обстоятельства.

– Мне кажется, они во всем винят русских. Похоже, считают Аарона Шевика русским агентом.

– Откуда приходят сообщения?

– Все с одного и того же номера. Наверное, у них автоматическая система рассылки.

– Вероятно, в компьютере нервного центра, – предположил Ричер.

– Пожалуй, – согласилась Эбби.

– Проверь список звонков.

– Что искать?

– Сообщение, в котором им приказали забрать Марию Шевик.

Эбби принялась изучать список свежих звонков.

– Последний входящий звонок пришел примерно час назад, – сказала она. – Пятьдесят семь минут, если говорить точно.

Ричер стал вспоминать события в обратном порядке, как секундомер, делающий отсчет. Он следовал за фургоном на запад, загружал фургон, Бартон с Хоганом забрали его с парковки, он покинул дом Шевиков, провел внутри примерно четыре минуты и тридцать секунд, пробрался к нему через задний двор, вышел из машины. Потом – из «Ягуара», стоявшего параллельно «Линкольну», нос к носу и багажник к багажнику, но на расстоянии примерно двухсот футов. Пятьдесят семь минут. Два украинца могли выйти из лимузина примерно в этот момент.

– Откуда сделан звонок? – спросил он.

Эбби проверила.

– Странный номер сотового телефона. Вероятно, дешевый одноразовый аппарат, купленный в аптеке.

– Наверное, кто-то из верхушки, – сделал вывод Ричер. – Возможно, сам Грегори. Это серьезное стратегическое решение. Они хотели узнать, когда прибудут русские. Они думают, что я могу им рассказать. А Марию решили использовать в качестве инструмента давления на меня. Должно быть, они думают, что мы родственники.

– Какого рода давление?

– Неправильное. Позвони по тому номеру.

– Ты серьезно? – удивилась Эбби.

– Я хочу им кое-что сказать.

Эбби включила громкую связь и выбрала номер из длинного меню. В машине раздался гудок, затем голос с иностранным акцентом произнес иностранное слово: «привет», «алло», «да», «что» или любое другое, которые используют люди, когда берут трубку.

– Говори по-английски, – сказал Ричер.

– Кто ты такой?

– Сначала ты. Назови мне свое имя.

– Ты Шевик?

– Нет. Тут ты все перепутал. Ты вообще многое понимаешь неправильно.

– Тогда кто ты такой? – повторил голос.

– Сначала ты.

– Чего ты хочешь?

– У меня послание к Грегори.

– Меня зовут Данило, – сказал парень.

Эбби заметно напряглась.

– Я начальник штаба Грегори и готов выслушать твое сообщение, – продолжил он.

– Оно для Грегори, – сказал Ричер. – Соедини меня с ним.

– Только после того, как ты скажешь, кто ты такой, – потребовал Данило. – И откуда.

– Я родился в Берлине.

– Ты из Восточной Германии? Не русский?

– Мой отец служил в морской пехоте США, его откомандировали в наше посольство. Я там родился. Но через месяц находился уже в другом месте. А теперь я здесь. С посланием для Грегори.

– Твое имя?

– Джек Ричер.

– Так зовут старика.

– Я же говорил, что ты все перепутал. Я уже не так молод, как прежде, но и не настолько стар. В целом у меня все хорошо. А теперь переведи звонок.

Данило довольно долго молчал. Начальник штаба. Ему требовалось принять важное решение. Примерно как исполнительному директору. Ты не должен морочить голову начальству мелочами, но обязан уметь отличить крупную проблему, замаскированную под мелкую. Ну, и главное правило бюрократа: если испытываешь сомнения, лучше подстраховаться.