Данило так и сделал. Послышался щелчок, долгие мгновения молчания, потом еще один щелчок, и другой голос произнес иностранное слово: «привет», «алло», «да», «что» или любое другое, которые говорят люди, когда берут трубку.

– Говори по-английски, – сказал Ричер.

– Что ты хочешь? – спросил Грегори.

– Ты знаешь, с какого телефона я тебе звоню?

– А что?

– Чтобы ты понял, кто звонит.

– Ты сказал Данило, что тебя зовут Ричер.

– А чей телефон сейчас у меня в руках?

Ответа не последовало.

– Они мертвы, – сказал Ричер. – Они оказались совершенно бесполезными. Впрочем, как и все остальные твои парни. Они мрут как мухи. И очень скоро у тебя не никого не останется.

– Что ты хочешь? – снова спросил Грегори.

– Я иду за тобой, Грегори, – сказал Ричер. – Ты собирался причинить вред Марии Шевик. Я не люблю таких, как ты. Когда я найду тебя, ты будешь плакать, как маленькая девочка. А потом я оторву тебе ногу и забью тебя ею до смерти.

– Ты думаешь, что способен это сделать? – после паузы спросил Грегори.

– Совершенно уверен, – ответил Ричер.

– У тебя ничего не выйдет, если я увижу тебя раньше.

– Ты не увидишь. Ведь до сих пор тебе не удалось. И не удастся. Ты не сможешь меня найти. Ты недостаточно хорош. Ты – любитель, Грегори. А я – профессионал. Ты не заметишь, как я приду. Ты можешь перейти на военное положение, но это не поможет. Вот тебе мой совет: попрощайся со всеми и составь завещание.

Он выключил телефон и выбросил его в окно.

– Данило, – тихо сказала Эбби.

Едва слышный голос, полный сомнений.

– А что с ним такое? – спросил Ричер.

– Тот самый подонок.

– Какой?

– Который сделал это со мной.

Эбби начала рассказывать свою историю, когда они остановились на перекрестке – загорелся красный цвет, – и продолжала до тех пор, пока они не проехали еще три. Ее голос был тихим и спокойным. Застенчивым, неуверенным, полным боли и стыда. Ричер слушал, стараясь не перебивать. Он решил, что так будет лучше всего.

Она рассказала, что тринадцать месяцев назад работала официанткой в баре к западу от Центра. Он был новым и стильным и приносил много денег. Флагманское заведение. В таких у дверей всегда стоит тип в костюме. Главным образом для того, чтобы Грегори получал правильный процент, но иногда он играл роль охранника. Что-то вроде вышибалы. Грегори работал именно так. Ему нравилось создавать иллюзию честного обмена услугами.

Эбби в целом не имела ничего против такой системы. Она работала в барах всю свою сознательную жизнь и знала, что плата за защиту неизбежна, а от вышибалы бывала определенная польза, когда пьяные посетители начинали ее лапать и делать непристойные предложения. В большинстве случаев Эбби предпочитала заключить сделку с дьяволом. Она была готова плыть по течению, чтобы жить спокойно, и иногда делала вид, что ничего не замечает; в других ситуациях вмешательство вышибалы шло ей на пользу.

Но однажды молодой парень двадцати с небольшим лет устроил в баре вечеринку в честь своего дня рождения. Он был специалистом по компьютерам, худой, нервный, в постоянном движении, громко смеявшийся над самыми разными вещами. Но совершенно безобидный. По правде говоря, Эбби думала, что у него не всё в порядке с головой. Вроде как разболтались какие-то винтики и потому он находился в сильном возбуждении. И все же никто не возражал. За исключением мужчины в костюме за тысячу долларов, который рассчитывал, что атмосфера в баре будет другой. Может быть, более изысканной. Он пришел с женщиной в платье за тысячу долларов, и они всячески демонстрировали, что им здесь не нравится, причем так активно, что даже вышибала обратил на них внимание.

Вышибала занимался тем, что ему и полагалось делать: следил за посетителями в зале и тщательно их оценивал, чтобы понять, какую пользу можно извлечь из каждого гостя в дальнейшем. Очевидно, его заинтересовала пара в одежде на пару тысяч долларов. Они пили модные коктейли. Их счет наверняка составил бы несколько сотен долларов. Компьютерщик двадцати с небольшим лет медленно потягивал местное пиво. Его счет не превысил бы двенадцати «баков», и вышибала предложил ему покинуть бар.

– В тот момент, – продолжала Эбби свою историю, – я не собиралась возражать. Ну да, печально и подло, но таков реальный мир. Все заботятся о собственном бизнесе. Но когда они оказались лицом к лицу, я поняла, что вышибала ненавидит того парня. Думаю, дело в подсознании. Конечно, он был слегка не в себе. И вышибала на него отреагировал. Все предельно примитивно. Как если бы паренек оказался не таким, как все, и его следовало вышвырнуть вон. Или вышибала испугался. Некоторые боятся людей с психическими отклонениями. Так или иначе, он вытащил его на улицу через задний выход и избил до полусмерти. То есть очень сильно. Проломил череп, сломал ребра, таз и ногу. И это меня уже не устраивало.

– И что ты сделала? – спросил Ричер.

– Я обратилась в полицию. Конечно, я знала, что Грегори платит всему департаменту, но мне казалось, что должна существовать граница, которую ему не позволяют переходить.

– Не пугать избирателей, – сказал Ричер.

– Однако оказалось, что я ошибалась, – продолжала Эбби. – Потому что ничего не произошло. Копы полностью меня проигнорировали. Не сомневаюсь, что Грегори договорился с ними за кулисами. Вероятно, сделав телефонный звонок. Между тем я осталась совершенно без защиты. Одна.

– И что было дальше?

– В первый день – ничего. А потом меня вызвали на дисциплинарный трибунал. Они любят такие вещи. Организованная преступность еще более бюрократична, чем почта. За столом сидели четыре человека. Заседание возглавлял Данило. Он ничего не говорил. Просто наблюдал. Сначала я молчала. Я считала происходящее полной чепухой, ведь я работала не на них, значит, они не имели никакого права диктовать правила. По мне, так они могли забрать свой дисциплинарный трибунал и засунуть туда, где не светит солнце. И тут они объяснили, какова реальность. Если я не буду с ними сотрудничать, то больше никогда не найду работу к западу от Центра. А это составляло половину возможных мест. Естественно, я не могла их потерять. Тогда мне пришлось бы голодать. Или уехать из города и начать все сначала в другом месте. Ну, я им ответила: ладно, как скажете.

– И что было дальше? – повторил свой вопрос Ричер.

Эбби пожала плечами, покачала головой, но не стала прямо отвечать на его вопрос.

– Мне велели подробно описать мое преступление, – продолжала она. – Объяснить мотивы, а потом указать, в какой момент я поняла, что совершила ошибку. И принести извинения самым искренним образом, снова и снова – за то, что пошла в полицию и донесла на вышибалу, что думала, будто знаю, как следует правильно поступать. Я обещала, что исправлюсь, заверяла их, что мне можно разрешить работать в дальнейшем. Потом они приказали сделать официальное заявление, сказать: «Пожалуйста, сэр, позвольте мне работать в вашей половине города». Правильным голосом. Как хорошая маленькая девочка.