Черт побери, это становится серьезным.

* * *

Мюррей с трудом удержался, чтобы не воскликнуть: «Боже мой, Билл, мы не можем сейчас так поступить! У нас все подготовлено, информация неминуемо просочится, если мы будем медлить! Подумай, ведь это несправедливо даже для Келти, не говоря уже о наших свидетелях».

– Мы подчиняемся президенту, Дэн, – напомнил ему Шоу. – Это распоряжение поступило непосредственно от него, даже не через министра юстиции. Да и с каких это пор нас беспокоит благополучие Келти? – По правде говоря, Шоу использовал такие же аргументы в разговоре с президентом Дарлингом. Ублюдок он, насильник или нет, вице-президент имеет право на судебное разбирательство и защиту от обвинений. ФБР в этом отношении проявляло маниакальное упрямство, хотя подлинная причина желания соблюдать правила справедливой игры заключалась в том, что, если удавалось добиться осуждения человека при соблюдении всех правил, обеспеченных законом, они знали, что осудили именно того, кто виноват в предъявленных обвинениях. Кроме того, упрощался ход кассационного процесса.

– Это все из-за того происшествия на шоссе, верно?

– Да. Президент не хочет, чтобы две крупные сенсации соперничали друг с другом на первых страницах газет. Скандал из-за торговых формальностей привлек пристальное внимание, и Дарлинг настаивает, чтобы мы повременили с обвинением Келти одну-две недели. Согласись, наша мисс Линдерс ждала несколько лет, так что пара недель никакого…

– Конечно, для тебя, – огрызнулся Мюррей, но тут же взял себя в руки. – Извини, Билл. Ты ведь понимаешь, о чем я думаю. – О чем думал Дэн, было понятно: у него подготовлено все, и настало время приступать к делу. С другой стороны, нельзя отказать президенту.

– Он уже говорил с людьми в Капитолии. Там обещали хранить молчание.

– Но их помощники поступят по-другому, можешь не сомневаться.

– Я согласен, это действительно плохо, – произнес Крис Кук. Склонив голову, Нагумо смотрел на ковер гостиной. Он был настолько потрясен событиями прошедших дней, что даже не испытывал гнева. Ему казалось, что приближается конец света и он не в силах помешать этому. Считалось, он всего лишь рядовой чиновник Министерства иностранных дел и не принимает активного участия в переговорах, ведущихся на высоком уровне. Однако это была всего лишь маскировка. Задача Нагумо заключалась в разработке основных принципов позиции Японии при переговорах и сборе информации о подлинных намерениях Америки. Это позволяло его номинальным руководителям точно знать, с чего следует начинать и как долго отстаивать свою точку зрения. Нагумо был разведчиком – если не по наименованию, то по исполняемой им роли. В результате он относился к процессу переговоров с личным интересом и удивительно эмоционально. Сейджи считал себя как защитником интересов своей страны и ее народа, так и человеком, честно и добросовестно исполняющим связующую роль между Японией и Америкой. Ему хотелось, чтобы американцы познакомились с японским народом и его культурой, пользовались производимыми там товарами и восхищались ими. Ему хотелось, чтобы американцам нравился его народ, чтобы они считали Японию равным партнером, хорошим и мудрым другом, у которого есть чему поучиться. Американцы – наивные и доверчивые люди, часто не понимающие, что им нужно на самом деле, как это бывает свойственно излишне гордому и избалованному народу. Занятая ими теперь позиция в отношении торговли с Японией напоминала пощечину, нанесенную отцу собственным ребенком. Неужели они не понимают, что им не обойтись без Японии и производимых там товаров? Разве сам Нагумо не потратил годы на то, чтобы должным образом объяснить ситуацию представителям американского Министерства торговли?

Кук ерзал в своем кресле. Он тоже был опытным сотрудником министерства иностранных дел и не хуже других мог читать по лицам собеседников. В конце концов, они были друзьями, больше того, Сейджи служил его личным пропуском в богатую жизнь после завершения государственной карьеры.

– Может быть, ты почувствуешь себя лучше, когда узнаешь – это тринадцатое.

– Что? – поднял голову Нагумо.

– День уничтожения последних ракет. Помнишь, ты спрашивал меня об этом?

Нагумо мигнул, пытаясь вспомнить вопрос, заданный им же несколько дней назад.

– Почему именно тринадцатое?

– Президент будет в Москве. Сейчас у каждой из сторон осталось всего по несколько ракет. Мне не известно точно, сколько, но и у русских и у нас меньше чем по двадцать. Последние ракеты взорвут в следующую пятницу. Тринадцатое и пятница – странное совпадение, но так уж получилось. Телевизионные компании оповещены, однако хранят это в секрете. Телекамеры установят на обоих полигонах, и передачи будут передаваться одновременно – я имею в виду взрывы ракет. – Кук сделал паузу. – Так что церемонию, о которой ты говорил, – в память твоего дедушки – можешь готовить к этому дню.

– Спасибо, Крис. – Нагумо встал и подошел к бару, чтобы налить себе еще стакан. Он не знал, почему его министерству потребовались эти сведения, но таков был приказ, и он передаст в Токио полученную им информацию. – А теперь, мой друг, что нам делать дальше с этой проблемой?

– Пока ничего предпринять нельзя, Сейджи, по крайней мере в данный момент. Я ведь предупреждал тебя об этих проклятых топливных баках, помнишь? Говорил, что с Трентом лучше не связываться. Он много лет ждал столь благоприятной возможности. Послушай, я сегодня был в Капитолии, говорил с людьми. Ты просто не можешь представить себе, какой поток писем и телеграмм поступает в Конгресс, а чертово Си-эн-эн все продолжает передачи об этом происшествии.

– Да, я знаю, – кивнул Нагумо. Происходящее походило на фильм ужасов. Сегодня центром внимания стала Джессика Дентон. Вся страна – и почти весь мир – следили за ее состоянием. Оно чуть улучшилось, врачи признали, что девочка уже не на грани смерти и сочли состояние просто «критическим». В ее палате находилось столько цветов, что она казалась роскошной клумбой. Однако неменьшее внимание привлекло и другое событие сегодняшнего дня – похороны ее родителей и новорожденного брата с сестрой, которые пришлось перенести на столь поздний срок из-за юридических и медицинских формальностей. Их провожали на кладбище толпы людей, в том числе и все члены Конгресса от штата Теннесси. Президент корпорации, производящей автомобили «креста», тоже выразил желание присутствовать на похоронах, чтобы лично выразить свое соболезнование родственникам, но его отговорили по соображениям безопасности. Тогда он выразил соболезнование от имени корпорации по телевидению и сообщил, что компания принимает на себя все медицинские расходы по лечению Джессики Дентон, а также плату за ее обучение в школе и колледже, упомянув при этом, что и у него самого есть дочери. И все-таки подобный жест не вызвал желаемого результата. Искренние извинения приносят плоды в Японии, чем воспользовалась американская компания «Боинг», когда при катастрофе авиалайнера «Боинг-747» погибло несколько сотен японских граждан, однако ситуация в Америке была иной, и Нагумо тщетно пытался убедить в этом свое правительство. Адвокат семьи Дентонов – знаменитый юрист, неизменно добивающийся успеха в гражданских процессах, – поблагодарил президента японской корпорации за соболезнование и выразил мнение – сухо и деловито, – что ответственность за гибель почти всей семьи, принятая на себя японской стороной и ставшая достоянием общественности, облегчит ему подготовку материалов к предстоящему судебному процессу. Вопрос теперь будет идти только о сумме иска. Ходили слухи, что адвокат потребует взыскать с корпорации миллиард долларов.