Была ли у нее сила, чтобы бороться с Дейрдре? Могла ли она противостоять чему-то, настолько злому? Ради Хейдена она прошла бы через сам ад.

Молчание тянулось бесконечно, потом она обернулась через плечо, чтобы дать Хейдену ответ, сказать ему, что она стала бы жить ради него.

Почему-то она не удивилась, увидев, что Хейден ушел.

Хейден смотрел на свой завтрак, не видя его. Он не был голоден, даже несмотря на то, что вчера пропустил ужин.

Его мысли постоянно возвращались к вчерашнему разговору с Айлой. Хейден проснулся рано, но так и не смог уйти от нее. Вместо этого он сидел и просто смотрел на нее.

Он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь смотрел, как другой человек спит. Это был новый опыт, и он завораживал его.

Айла лежала там, такая соблазнительная и прекрасная, что легко было забыть, что она драу. Легкая улыбка на ее губах, когда она проснулась, заставила его сердце забиться чаще, но улыбка исчезла, когда она обнаружила, что его нет в постели.

Потом она просила ответов, которые он давать не хотел, а точнее, боялся. Чем больше он говорил, тем труднее ему становилось. Он причинил ей боль. Айла пыталась скрыть это, но его слова глубоко ранили ее.

Но не глубже, чем ее слова о том, будто она знает, что он убьет ее.

Хейден не знал, откуда пришли слова, когда просил, убеждал ее жить ради него. Как только он их произнес, он уже знал, что никогда не сможет убить ее.

Эти слова прозвучали из самых глубин его души, и по молчанию, которое воцарилось в башне, он понял, что Айла либо не может, либо не хочет отвечать ему.

Хейден не винил ее. Поэтому и ушел раньше, чем услышал ее ответ. То, что он сказал ей, то, что сделал, было отвратительно. Он не заслуживал ее любви после того, как повел себя как животное.

Хейден поставил локоть на стол и закрыл лицо рукой. Все игнорировали его, чего он, собственно, и хотел. То там, то тут он слышал обрывки разговоров, но ни в каких не хотел участвовать.

Он надеялся и в то же время боялся увидеть Айлу. После того, что произошло вчера вечером и сегодня утром, он даже не знал, как отреагирует, когда увидит ее. Не говоря уже о том, если увидит с ней Йена.

Она улыбалась для Йена, смеялась для Йена. Как же Хейден ненавидел бурлящую зависть, терзающую его.

— Ты похож на покойника, — сказал Малькольм, поднимая голову от еды.

Хейден потер рукой затылок.

— Ты хочешь сказать, что я похож на тебя?

Губы Малькольма тронула легкая улыбка.

— Ага. Это, случайно, никак не связано с прекрасной Айлой, а?

Хейден отвернулся, но Малькольм, похоже, получил свой ответ, потому что покачал головой.

— Я так и думал, — пробормотал Малькольм.

— Почему ты так говоришь?

Малькольм пожал левым плечом:

— Нетрудно увидеть, что между вами двумя существует глубокая связь. Она одинока и несчастна. Ты смущен и зол. Существует простое решение.

— И что это может быть? — не мог не спросить Хейден.

Если кто-нибудь знает ответ, он хотел его услышать.

— Забудь, что Айла драу. Ее вынудили пройти посвящение, и она подавила в себе зло. На мой взгляд, это делает ее самой сильной маи, которую я когда-либо встречал.

— Она драу, но не такая, как те, которых я выслеживал и убивал. Это я уже и сам понял.

— Я совершенно точно не думаю, что она драу, поэтому я рад, что ты со всем этим разобрался.

Сарказм в голосе Малькольма заставил Хейдена улыбнуться:

— Ты думаешь, я смеюсь над тобой?

— Я думаю, что до тех пор, пока ты действительно не осознаешь, что значит для тебя Айла, ты не сможешь ясно мыслить.

Хейден кивнул Малькольму, встал и вышел из замка. У него есть работа, и это именно то, что нужно, чтобы разобраться в своих мыслях.

Дейрдре становилась все нетерпеливее, чем дольше отсутствовал Данмор. Она знала, что в Шотландии осталось мало друидов, но должен же он найти хоть кого-нибудь! Это все, что ей нужно, — один никчемный друид, которого она смогла бы принести в жертву и восстановить свою магию.

Но все это занимало слишком много времени. Она снова пыталась связаться с Айлой, но безуспешно. Это высосало всю ту малую магию, которая у нее оставалась, и к тому же невероятно ослабило ее. Дейрдре была вне себя от ярости.

— Мне нужна моя магия сейчас же! — кипела она.

Почти тысячу лет она считалась самой сильной драу, которая когда-либо ходила по земле. Теперь же она была не лучше, чем когда-то была ее сестра.

Дейрдре жалела, что не видела смерть Ларии. Может быть, ее сестра дожила до старости, стала согбенной и морщинистой? Или ее забрали, пока она была еще молода?

Дейрдре разыскивала ее вскоре после того, как превратила Кэрн-Тул в то, что оно есть, но Ларию не нашли. Лария не обладала магией, поэтому принесение ее в жертву послужило бы исключительно для удовольствия. В свое время родители недоумевали: как близнецы, сестры должны были разделить магию поровну, но Дейрдре получила все, а Лария ничего.

— Мне нужна моя магия! — закричала Дейрдре.

Но ее крик остался не слышен никому, кроме вирранов в горе. А ведь раньше все окружающие дрожали, когда она говорила. Ну как такое могло случиться с ней?

Подразумевалось, что Воители не смогут ничем повредить ей, но каким-то образом произошло что-то, не позволившее ей отразить их атаки.

Она вычислит, что это было, чтобы такое больше никогда не повторилось. Во второй раз она не попадет в подобную ситуацию.

Хотя Дейрдре была не более чем невидимым плывущим туманом, она все еще ощущала себя так, словно у нее было тело. Она двигала руками, шевелила ногами и поворачивала голову.

Поэтому, когда она почувствовала присутствие в комнате вместе с ней чего-то, что не было вирраном, она обернулась и в благоговении смотрела на черное облако, просачивающееся между двух камней и окружающее ее.

— Дейрдре, Дейрдре, Дейрдре. Почему ты так шумишь? — спросил жесткий, низкий, холодный голос.

Голос был тихий, почти расслабленный, но она знала, что в одно мгновение он может стать ужасным.

— Моя магия исчезла.

Голос в облаке холодно рассмеялся, его зло было очевидно.

— Ну конечно, нет. Ты можешь говорить со своими вирранами и даже с Данмором. Ты думаешь, все это происходит без участия магии?

— Нет, — сказала она. — Но это ничто в сравнении с той магией, которая у меня была.

Облако стало таким густым, что она не могла видеть сквозь него. Дейрдре знала, что это или, вернее, кто. Это был дьявол, тот самый, кто дал ей все. Она служила ему охотно, и он был единственным, кого она боялась.