Разобравшись с боевиком, Бойченко повернулся к Наде. Девушка до сих пор не пришла в себя. Она пыталась заползти обратно в темноту угла, но наткнулась на тело Салеха и завизжала. Вопль ее, отразившись от толстых стен бункера, вернулся многократно усиленным. Бойченко не стал ждать, пока она замолчит. Поднатужившись, он поднял ее за талию, и, особенно не разбирая дороги, потащил к выходу. Приводить ее в себя он будет потом, а сейчас надо сваливать, так как неизвестно, сколько еще народу шарится внутри бункера.

– Ты слышал? – спросил Павел, когда до них докатились отголоски пистолетных выстрелов, – это не Серый… Может, стоит… а?

Он глазами показал Родиону на здание.

– Даже не думай. Он же сказал, что…

Из бункера наружу вырвался женский визг.

– Нашел! – воскликнул Родион.

– Ага. Вон как радуется! – по-своему истолковал причину визга Павел.

– Смотрим в оба, сейчас они будут выходить! – Родион упер приклад в плечо и приготовился в любой момент открыть огонь.

– Всегда готов, – пробурчал старший брат, – время?

– Около двух минут…

– Черт… Надо бы им поторопиться.

Штурмовики, резко задрав носы с нарисованными на них зубастыми и клыкастыми драконьими пастями, быстро набрали высоту и заложили крутой вираж над аэропортом Багдада. Кое-где внизу еще стелился уже начавший редеть и растворяться песочный туман. Восточный ветер уносил его на западные окраины, и очертания города проступали все четче, приглушенные цвета становились контрастнее, стала видна мягкая зеленая упругость пальмовых зарослей. Темные полосы дорог с высоты птичьего полета здорово напоминали испорченные, «жеванные» магнитофонные ленты.

– «Хэллбой», вызывает «Гарпун», – голос МакФина, приправленный легким шипением, раздался в шлеме ведомого.

– Слушаю, командир… – моментально откликнулся Таккер. «Хэллбой» был его позывным.

– Курс семь-семь-браво, смена эшелона на два-два-пять-восток.

– Понял, «Гарпун», курс семь-семь-браво, смена на два-два-пять-восток.

Синхронно задрав левые крылья вверх, самолеты довернули на нужный курс и заняли промежуточную высоту. Пилоты перестроились в боевой порядок. МакФин впереди, а сзади, чуть выше и левее, Таккер.

– Две минуты до цели. Высота триста.

– Понял, «Гарпун», две минуты, триста.

В обоих самолетах одновременно щелкнули тумблеры, приводящие системы вооружения в боевую готовность. Электрические сигналы побежали по цепям и разбудили дремавшие под крылями «умные бомбы». Бортовые компьютеры, не спрашивая разрешения у пилотов, дали команду на автоматический отстрел ракет-ловушек. За штурмовиками выросли белые дымные перья, увенчанные яркими искрами, закрутились в турбулентных потоках и тут же застыли, медленно растворяясь в воздухе.

Перед тем как выйти из бункера, Бойченко на несколько секунд задержался у двери.

– Ты почему вернулась? Я же тебе сказал – бежать за мной!

– Я… Я не помню даже… Мы бежим, вдруг что-то взорвалось, я просто оглохла, не вижу ничего… И я думала… Я думала, что ты меня бросил…

– Ну и дура, – коротко рубанул Бойченко.

– Чего это я…

Договорить Наде Сергей не дал. Он притянул ее к себе и поцеловал. Но не ощутил ожидаемой ответной реакции и отстранился.

– Ты сказал, – тихо сказала девушка, глядя в глаза Сергею, – что тебе нет до меня дела. Там… Помнишь? Я ведь слышала.

– Та-а-ак… – протянул тот, несколько ошаршенный таким поворотом событий, но быстро нашелся. – Знаешь что, милая моя? Первым делом самолеты! А сейчас некогда. Бежать надо… Выходим! – заорал Сергей, стараясь не высовываться наружу без подтверждения безопасности маневра.

– Чисто! – тут же крикнул в ответ Родион, буравя взглядом створ ворот и пытаясь предугадать возможные действия противника, если таковой еще наличествовал. – Встречаем!

Первым вышел Сергей и тут же выдернул за собой девушку. Выскочив на свободное пространство, Бойченко слегка подтолкнул Надю вперед, заставив бежать перед собой. Сам он, конечно, держался вплотную к ней, закрывая ее собой от возможного огня со стороны ворот. Курочкина судорожно всхлипывала на бегу, ее пошатывало из стороны в сторону, и бежала она не так быстро, как того хотелось Бойченко. Добежали без приключений. Только после того, как оба оказались вне простреливаемого участка, Родион, продолжавший неотрывно следить за въездом на территорию, махнул рукой Павлу. Тот подскочил со своей позиции и перебрался к остальным.

– Так, парни, принимайте даму, – с этими словами Бойченко кивнул на растрепанную Курочкину.

– Фу-у-у… – Родион вытер рукавом мокрое от пота лицо, – побежали. Сейчас жахнет. Пока успеваем.

– Чего это «принимайте даму», – не понял Павел, – твоя дама, ты и принимай.

– Мне надо вернуться, – глухо ответил Сергей.

Все трое обернулись на неподвижно стоящего Бойченко.

– Чего это ты задумал? – вздернул брови Павел, – что за сюрпризы, э…

– Сережа… Как это… Почему?

– Мне надо, парни, – глухо ответил Бойченко и дернул плечами, как бы извиняясь за свои слова, – очень надо. Прости меня…

– Сейчас бункер накроет авиация, идиот! – крикнул Родион. Он сделал шаг навстречу Сергею и попытался ухватить его за плечо. – Уходить же надо!

Бойченко мягко отвел его руку и отстранился на пару шагов.

– Пошли, Серый, пошли! Тут сейчас такое будет! – в один голос с братом заорал Павел, – что вообще ничего не будет! Ты же уже все сделал!

– Ты все сделал правильно, уходим! – повторил Родион. Шаг за шагом он отступал к дыре в заборе.

Сергей грустно улыбался, глядя на девушку. У той в глазах уже набухли слезинки и вдруг, одна за одной, закапали быстро и часто как легкий дождик, оставляя дорожки на щеках, смывая пыль и сажу.

– Сережка… Почему… Ну почему… Я не понимаю… – шептала она, попытавшись задержаться, но Павел не позволил ей остаться и потянул за локоть. Надя попробовала протестовать, но поняла, что сопротивление бесполезно.

– Уходите быстрее! – наконец проскрипел, будто что-то вдруг случилось с голосом, Бойченко и, резко развернувшись, скрылся за углом бункера.

У Нади кружилась голова. Как-будто внутри нее рвались струны, лишая ее всяких сил. Когда-то они были невесомыми и едва заметными, практически неощутимыми нитями, паутинками симпатии. Сотканные самой природой, едва ли специально зацепившиеся за молодых людей в первый день их знакомства. Но за короткое время они окрепли, набрали ту силу, которая уже тянула их друг к другу и которой они, Надя и Сергей, не могли сопротивляться. Их чувства стали струнами, крепко соединяющими их. И вот сейчас, с каждым шагом, увеличивающим расстояние между ней и Сергеем, эти струны рвались. Растягивались, держась до последнего, до невероятного напряжения, до звона, до истончения. А потом сдавались, рвались с неверотяной, злой болью, протыкая душу острыми концами, оставляя в сердце глубокие раны.