В 1760 году граф Шуазель, посланник в Вене, сделан камергером королевского двора, а одна дама де Шуазель – Ремиремонтской канониссой и игуменьей монастыря св. Петра в Меце.

Сделавшись камергером, граф Шуазель, посланник венский и генерал-лейтенант австрийский, оставляет свое посольство и вступает на службу в чине генерал-лейтенанта во французскую армию.

Спустя некоторое время герцог Шуазель дает сам себе Туреньское губернаторство, главное управление почт и соединяет министерство иностранных дел с министерством военным.

Тогда он делает де Шуазеля-Бопре генерал-майором, Шуазеля де ла Бом, служившего подпоручиком в шотландском войске – полковником драгунского полка имени графа д'Обинье, а графа Стенвиля – генерал-инспектором инфантерии.

Сделав эти распоряжения по духовной части, по дипломатии и по войску, герцог Шуазель делает свои распоряжения по министерствам. Граф Шуазель, бывший венский посланник, камергер и генерал-лейтенант армии, назначается полномочным министром на Аугсбургском конгрессе в мае 1761 года; 13 следующего октября он назначен министром иностранных дел; 14-го – главноуправляющим морским министерством и потом пэром Франции. Впоследствии он принял титул герцога Пралена, получил должность наместника Бретани, между тем как жена его получила табурет у королевы.

Госпожа де Шуазель-Бопре сделана игуменьей Глоссиндского монастыря; г. Клезиа, герцог Шуазель сделан кардиналом; г, де Шуазель-Бопре – генерал-лейтенантом; виконт Шуазель – пехотным бригадиром; г. де Шуазель де ла Бом – генерал-майором; наконец, барон Шуазель – посланником при Сардинском дворе.

Все Шуазели мужского и женского пола, которых мы здесь поименовали: посланники, министры, кардиналы, губернаторы провинций, бригадиры, генерал-лейтенанты, генерал-майоры – составляли, что называется, династию Шуазелей – династию, повинующуюся герцогу Шуазелю, своему главе, по одному его мановению, по одному его слову.

Один только Шуазель не был на его стороне; это Шуазель, которого называли Шуазель-Романе, потому что он был женат на дочери Романе, президента Государственного совета; он был дядькой при дофине, а жена его была некоторое время любовницей короля.

За такое непочтение этот Шуазель был посажен в Бастилию.

Герцог Шуазель, который не имел и четырех тысяч ливров годового дохода, когда был назначен министром, женился 14 декабря 1750 года на девице Крозат, внучке известного банкира этого имени, отец которого купил титул маркизов дю Шателя и Карамана; Крозат была, как при жизни мужа, так и после его смерти, ангелом добродетели. В то время, когда Шуазель старался поддержать всеми своими силами военную политику императрицы Марии-Терезии, неожиданное событие принудило сию последнюю заключить мир:

Российская императрица Елизавета умерла и оставила престол Петру III.

Петр III был личный друг Фридриха. Вступив на престол, Петр III отложился от коалиции и приказал войскам своим присоединиться к войскам Фридриха; против такого оборота дел держаться не было средства.

Вследствие сего и был заключен Парижский договор, столь пагубный для Франции, по которому Фридрих ничего не потерял из своих владений.

1761 – 1764.Дело об изгнании иезуитов. – Парламент. – Изгнание иезуитов. – Кончина некоторых лиц,. – Принцы. – Смерть маркизы Помпадур.

Когда Шуазели были пристроены к местам, Парижский договор подписан, Мария-Терезия получила, или почти получила, удовлетворение, то на досуге принялись за то великое дело, которое с давнего времени занимало маркизу Помпадур, герцога Шуазеля и философов.

Мы намерены говорить об изгнании иезуитов.

Маркиза Помпадур и герцог Шуазель ясно видели, что если по смерти короля, которому было уже пятьдесят три года, останется в живых дофин и что если будут продолжать господствовать иезуиты, то они погибли.

Напротив, уничтожив это общество, они не только приобрели бы расположение к себе народа, но и лишили бы будущего короля, сына или внука Людовика XV, одного из средств вредить им.

Философы были отъявленные враги иезуитов. Вольтер, хотя воспитанный иезуитом, д'Аламбер, Дидро и философ в короне – Фридрих, считавший нужным изгонять иезуитов из владений других королей, но никогда не изгонявший их из своих собственных, с давнего времени их преследовали.

Парламенты ненавидели их не менее, чем философы. Иезуиты, пользуясь своим влиянием, успевали всегда устранить от себя влияние парламента; они получали от королей, духовниками которых были, разрешение, чтоб дела их были судимы в Великом Совете, суде присяжных, в министерствах, но не в судилищах, подведомственных городскому начальству, что и было причиной ненависти к ним парламентов.

Народ, приписывавший этим монахам смерть Генриха IV, покушение на жизнь Людовика XV и отказ в погребении, огорчавший парижан в продолжение уже десяти лет, нимало не был расположен поддерживать иезуитов.

Приведению в исполнение плана изгнания иезуитов могли быть только два больших препятствия – одно со стороны Людовика XV, другое со стороны Римского двора, находившегося в полной власти иезуитов при папе Клименте XIII.

Что касается Людовика XV, то в нем ничего не было определенного ни за, ни против иезуитского ордена: инстинктивно он его боялся.

Ему начали напоминать, как вели себя в отношении к нему иезуиты во время его болезни в Меце. Людовик XV в это время был слаб до трусости, и он никогда не прощал иезуитам за эту свою трусость.

Сверх того, влияние иезуитов на дофина – влияние, удалявшее от него молодого принца и внушавшее ему постоянное презрение к фаворитке, – увеличило еще более чувство антипатии, которое он питал к ним в глубине своего сердца.

Итак, ясно видели, что оставалось только придумать еще одно средство, не для того чтоб окончательно склонить короля на свою сторону, но по крайней мере, чтоб он остался нейтральным.

С этой целью начали подстрекать философов к нападению на иезуитов, а между тем компиляторы собирали все, что могли, из убийственных теорий писателей и проповедников ордена.

Картина всех этих теорий, представившаяся глазам Людовика XV, ужаснула его; он, не желая или, может быть, не смея принять участие в этой великой борьбе, предоставил действовать в ней маркизе Помпадур и герцогу Шуазелю.

Буше, знаменитый янсенист того времени, адвокат Пино и Лепаж, начальник ордена храмовников, приближенный принца Конти, отъявленный враг иезуитов, издали в свет одни – памфлеты, а другие – некоторые важные факты, с намерением приготовить Францию к этой великой катастрофе.

Кроме того, Бертен и Беррье были агентами Шуазеля и маркизы Помпадур при Парижском и провинциальных парламентах.

Подготовив все таким образом, стали ожидать только случая, чтобы открыто напасть на иезуитский орден.

С давнего времени было известно, что иезуиты вели в Индии бесчестную торговлю, но кредит ордена был так велик, что он заглушал все просьбы и жалобы. Отец Лавалетт и отец Саси, иезуиты, признаны были банкротами на три миллиона 19 ноября 1759 года, но процесс на том и остановился.