Бур взвизгнул, царапнув обо что-то твердое и прочное. Илью швырнуло на Сапера. На мгновение кабина оказалась внизу, а гусеницы вверху. Потом комбайн грузно, как тяжелый железный шар, перекатился набок. Падение и сильный удар стряхнули с него большую часть «живности». Но и машине досталось тоже.

Двигатель заглох. Бур отключился. В кабину посыпались истрескавшиеся и разбитые стекла. Налепленные на пленку, они звенящими лохмотьями вываливались из креплений.

Чудом уцелела и не погасла фара-прожектор. В ее ярком свете Илья увидел, что происходит снаружи.

Сапер не обманул: они находились на Ворошиловской. В самом центре муранчиного логова.

Воздух на станции был влажный, пропитанный острым запахом муранчи. Сверху текло и капало. Внизу блестели лужи и струились ручейки.

Перевернувшийся комбайн лежал у края платформы. Рядом, на путях, ворочалось, содрогалось и дергало короткими толстыми лапами, похожими на кривые пеньки и коряги, раздувшееся тело — черное, щетинистое и блестящее от влаги, с глубокой рваной раной на боку.

— Ухш-шух-ухш-шух. Ухш-шух-ухш-шух. Ухш-шух-ухш-шух… — издавало оно стоноподобные звуки.

Гора колышущейся, истекающей густой слизью-кровью плоти принадлежала существу настолько огромному, что по сравнению с ним даже гигантская подземная мокрица казалась карликом.

Муранчиная матка… Теперь Илья видел ее вблизи.

Судя по всему, когда комбайн прорубился к станции, бур сильно поранил «королеву», и та попросту выпихнула машину вместе с прицепившимися к ней тварями из своего лежбища.

В освещенный фрагмент пространства попала также широкая брешь, через которую на станцию теперь сплошным потоком валила подземная «живность».

Разглядел Илья и кое-что еще. На стенах, на сводах, на колоннах и на платформе, среди луж и потеков влаги, белели прилепленные друг к другу пухлые мешочки овальной формы. Что это такое, догадаться было нетрудно. Куколки. Муранчиное потомство…

Несколько куколок было раздавлено комбайном. Монстры подметро с жадностью набросились на яйца муранчи. Они с одинаковым аппетитом пожирали и лопнувших куколок, и еще целых. И не только их. Илья увидел, как раненая мокрица, отцепившись от комбайна, прямо с платформы принялась вгрызаться в сотрясающееся тело муранчиной «королевы».

Мокрица делала то, чего не удалось Казаку. Она убивала матку.

— Ухш-шух-ухш-шух. Ухш-шух-ухш-шух. Ухш-шух-ухш-шух… — гулко и утробно стенала «королева».

Разумеется, муранча яростно атаковала вторгшихся в ее владения чужаков. А муранчи здесь было полно. Она была здесь просто в немыслимых количествах.

— Чири-хи-чири-хи… Чири-хи-чири-хи… — Беспокойный и устрашающий стрекот несся со всех сторон. Шуршали крылья, скрежетали лапы, мелькали тени.

— Рух-рух-рух-рух. Рух-рух-рух-рух… — Одни твари сыпались сверху на других.

Из метро подтягивалось подкрепление. Муранча защищала свою территорию, свою матку и свое потомство.

А пришельцы из глубин все лезли и лезли через разрушенную стену на острый муранчиный запах, на шум разворошенного муравейника и на яркий свет фары-прожектора.

Под сводами Ворошиловской разворачивалась невиданная битва.

Муранча вцеплялась в уродливые головы, хребты, бока, конечности и щупальца «живности». Кусала, жалила. Голодные подземные твари в свою очередь давили, ломали, рвали на куски и пожирали атакующих насекомых.

И все-таки муранча брала численным преимуществом. В этом муравейнике у «живности» не было шансов. Но и чувство самосохранения у нее, видимо, тоже отсутствовало напрочь. Все новые и новые монстры проталкивались в брешь и с ходу вступали в битву, перетекающую в пожирание погибших и заканчивающуюся собственной смертью.

Повсюду плескалась вода, кровь и слизь, хлюпали и бились в грязных лужах извивающиеся тела, лапы, хвосты, щупальца, хрустел хитин, сломанные конечности и муранчиные крылья. Твари наползали, напрыгивали и налетали друг на друга. Шипение, свист, клекот и стрекот чудовищной какофонией наполняли станцию и эхом разносились по примыкающим к ней туннелям.

А из туннелей валом валили свежие орды насекомых-мутантов. Не считаясь с потерями, муранча набрасывалась на каждую тварь, что выползала из-под земли.

Илья видел, как мокрицу, заживо пожиравшую «королеву», уже облепили со всех сторон. Мокрица клекотала. Ее единственный хвост судорожно дергался и подобно толстому кнуту перебивал муранчиные тела, срубал головы, крушил крылья и лапы. Но муранча, накрыв врага сплошным шевелящимся одеялом, уже рвала его раны, вгрызалась в панцирные пластины, впрыскивала яд под хитин.

Такого мокрица пережить не могла. Хвост-кнут дернулся в последний раз. Мокрица свернулась клубком и, кажется, сдохла. Но в раздувшееся жирное тело матки уже вгрызалась другая подземная «живность», ошалевшая от обилия пищи.

— Ухш-шух-ухш-шух. Ухш-шух-ухш-шух, — вздыхала и стонала «королева».

Муранча бросалась на чужаков. Подземные твари отбивались от муранчи. Яростная грызня продолжалась…

* * *

Битва тварей шла на полу, на стенах, на потолке. Всюду бурлило живое месиво. Трупы погибших и раненых существ покрывали Ворошиловскую сплошным ковром. Даже, пожалуй, коврами, настеленными уже не в один слой.

В какой-то миг Илье показалось, что в общей свалке о комбайне и о находящихся в нем людях забыли обе противоборствующие стороны. Но проклятая муранча словно подслушала его мысли. Скребущий звук сухих сильных лап по металлу возвестил о том, что двум людишкам, затесавшимся среди грызущихся чудищ, тоже несдобровать.

Высыпавшиеся стекла уже не способны были защитить кабину, однако разбитые окна оказались слишком малы для муранчи. Сразу покончить с людьми в помятой железной коробке она не могла. Большие — больше человеческой головы — жвалистые морды с выпуклыми глазами тупо тыкались в узкие отверстия пустых проемов. Мощные челюсти скрежетали о железо. Тянущиеся в кабину лапы выпихивали остатки триплексов и покачивались перед глазами, стараясь достать, подцепить, подтащить…

— Чири-хи-чири-хи… Чири-хи-чири-хи… — гремело над головой.

— Пистолет, Колдун! — сдавленно простонал Сапер. — Где пистолет?!

Где? Хороший вопрос.

Илья судорожно шарил в полутьме кабины, но лишь резал пальцы об осколки стекла.

Во время недавнего кульбита, когда комбайн кувыркнулся вверх гусеницами и грохнулся о платформу, оружие выпало у него из рук и где-то затерялось. То ли в кабине, то ли вовсе вылетело наружу…

— Колдун! Пистолет! — подвывал от ужаса Сапер.

Он тоже пытался нашарить оружие, но вдвоем, в тесноте положенной набок машины они лишь мешали друг другу.

«Вообще-то все это — никчемная мышиная возня, — подумал Илья. — Даже если удастся найти „макара“, несколько патронов не спасут их от смерти».