– Теперь ты будешь только со мной, – пообещал Котя.

Неожиданно даже для себя я попыталась встать. Но не смогла: за что-то зацепилась. Глянула вниз. Его короткий, гадкий палец, просунутый под тесемкой плавок на бедре, под узелком, удерживал меня.

– Ну-ну-ну – оскалился в усмешке этот гад. – Сиди камушком, не рыпайся. Минут десять потерпи еще. Фраера твоего Пиня «нагрузит» коробок на тыщу, и – пойдем. Спички нынче по полтиннику. – Он противно засмеялся и объяснил еще:

– Больше с него не получишь. Босота...

Я оглянулась. Зойку не обнаружила. Горько стало. Могла бы хоть не отходить далеко. Одной страшней.

Я все так же молча, рывком попыталась вытолкнуть его палец, вскочить. Безуспешно. Только услышала еще, как пощечину получила:

– Хочешь, вы...бу прямо здесь?

Страх смешался со стыдом. А этот повторил еще:

– Хочешь?

– Нет.

Стало противно, мерзко за себя. За это «нет».

И тут кто-то плюхнулся на подстилку рядом со мной. С другой стороны. И обнял меня за плечо. И я услышала безмятежный, откуда-то знакомый голос:

– Ну ты даешь, Лерка! Весь день тебя ищу. Что за манера уходить к черту на кулички?..

Не веря своим ушам, глазам, а только ощущая что-то, очень похожее на счастье, я обнаружила рядом с собой усмешливую физиономию вчерашнего кавалера.

Он вроде только теперь заметил Шварценеггера. Приветливо, невероятно приветливо улыбнулся тому и глупо спросил:

– Отдыхаете? – И очень непосредственно протянул бугаю пятерню.

Бугай очень озадачился, извлек палец из-под тесемки, пожал поданную руку. Тут же спохватился. Челюсть его отвисла. Он исподлобья, но и растерянно еще переводил взгляд с подсевшего общительного интеллигента на меня.

Подсевший не умолкал:

– Мы с хлопцами ищем тебя весь день. Предупредила бы хоть... Почему без Зойки?

– Ты с ними со всеми трахалась? – жестко вставил питекантроп. Опять стало страшно.

Вчерашний кавалер сразу осекся. Очень серьезно, интеллигентно серьезно, не усмешливо посмотрел на Котю.

– Я вас не понял. – И словно надеясь получить разъяснения, перевел взгляд на меня. Разъяснений не получил. Вернул взгляд на бугая: – Вы о чем? – И поделился с ним: – Это моя невеста.

– Как его зовут? – не замечая интеллигентности и все так же вперив взгляд в пришельца, четко спросил меня бугай.

«Господи, как же его зовут...» – испугалась я. Как-то не пришло в голову, что сгодится любое имя. Он возражать не будет. Но стыдно было ошибиться. И я вспомнила: вчера у костра все звали его Николой или Миколой. Я еще удивилась: имя Коля, одутловатое, сытое имя, никак не шло ему.

– Коля, – сообщила я.

Бугай вопросительным кивком потребовал подтверждения у жениха. Тот пожал плечами. Отозвался:

– Были сомнения?

– Это моя женщина, – воинственно, очень жестко, почти по слогам, заявил питекантроп.

– Ну? – изумился Никола. Изумленно уставился на меня.

Я качнула головой.

– Не понял, – сказал тогда Никола.

– Иди отсюда, хлопец, – посоветовал Котя.

Никола очень серьезно и очень долго разглядывал песок под собой. Думал, как быть. «Не уходи!» – молила я про себя.

– Хотя стой, – спохватился Котя. Голос его сразу стал сладким, опасно сладким. Как в начале у его дружка, – ты не обижайся. Можем в картишки сыграть. – Он собрал рассыпанную забытую колоду бритозатылочного фокусника.

– Сыграем?

Никола поднял сощуренные, недобро сощуренные глаза:

– Чего ж нет?

– На спички? – как лучшему другу предложил бугай.

Никола помолчал, не отводя суженного взгляда от подобревшего бугая. Недобро покачал головой: нет.

– Ну, просто так только бабы и фраера играют, – зауговаривал бугай.

И тут Никола выдал под тот же взгляд:

– На нее.

– Как?.. – аж растерялся бугай. И тоже замолк. До него дошло. Вдруг знакомо оскалил зубы в улыбке:

– Во что?

– Деберц, – четко, внятно сказал Никола.

– Это дело, – сразу согласился Котя. Тыльной стороной лапы похлопал меня по плечу: отодвинься.

Я отодвинулась.

Сказал мне:

– Сиди не рыпайся.

Я как-то сразу захмелела. Это было нереально. Но самое невероятное заключалось в том, что я была спокойна. Я не сомневалась, что выиграет Никола. Я знала, что невозможно выиграть у этих драных, наглых... выиграть у бандитов. Но я была почти спокойна. Слушала незнакомые слова: «белла», «терц», «манела» и думала о своем женихе Вадике, которого оставила дома. При нем бы всего этого не произошло. Но что бы он смог?.. Его юная драчливость была бы слишком незначительным препятствием для этой мрази. А Никола взрослый. Не мог он так просто взвалить на себя такое. Я верила в него. Рядом с этим Шварцснеггером-Котей он выглядел цыпленком. Поджарый, худощавый, невысокий... Со своей усмешливой физиономией. Но если даже он выиграет... Что будет дальше? Я не знала. Но верила в него. Я не могла, не способна была думать о том, что будет, если выиграет не он, Я глянула в сторону. Наш первоначальный кавалер продолжал проигрывать спички. Тут я вспомнила. Эти амбалы жили в огромной палатке у станции. Дикарями. Они явились откуда-то с лесозаготовок. Человек десять-двенадцать. От их стойбища вечно доносились угрозы, мат, звон бьющихся бутылок. Побережье знало их и опасалось. И мы слышали рассказы о том, что кого-то унижали, кого-то насиловали или пытались изнасиловать... И в эти слухи не верилось.

Они уже не играли.

– Прошу пардона... – усмешливо сказал Никола. Встал. Развел руками. Одними зрачками украдкой приказал мне: вставай.

Теперь уже питекантроп зло, сосредоточенно глядел в песок, в подстилку у себя между ногами. Молча тасовал засаленную колоду.

Никола склонился, ухватил за угол подстилку, повторил:

– Прошу пардона.

Питекантроп не поднял глаз. Подровнял карты. И вдруг одним движением разорвал колоду пополам. И, отбросив на подстилку обрывки, встал. Глянул куда-то мимо меня, прошипел громко:

– Быстро бегаешь, коза. Прутики повыдергиваю.

Я обернулась. За спиной, метрах в пяти, стояла перепуганная Зойка.

Никола не спеша вытряхнул подстилку, аккуратно сложил ее. Сказал обещающе глядящему на нас Коте:

– Пока. – И, положив руку мне на плечо, пошел с пляжа.

Я шла рядом, чувствовала на обгоревшем плече его руку, но мне не было больно. Я была хмельной и счастливой, и меня слегка трясло.