— Боюсь, в Москве секретов нет, Николас.

— Да, я слышал.

— Учили русский в школе?

— Нет.

— Значит, дома?

— Значит, да.

— У вас родители — русские?

— И бабушка с дедушкой тоже.

— Каким ветром их занесло в Англию?

— Самым обыкновенным.

— То есть?

— После свержения царя они бежали в Париж, а после перебрались в Лондон.

— Так ваши предки — буржуа?

— Они не были большевиками, если вы об этом.

— Да, я об этом.

Сделав вид, что тщательно подбирает слова, Михаил сказал:

— Мой прадед был довольно успешным предпринимателем и не хотел жить под гнетом коммунизма.

— Как его звали?

— Вообще, мы Авдонины. Со временем наша фамилия изменилась, стала Эйвдон.

— Значит, на самом деле вы Никита Авдонин?

— Николай.

— Могу я вас так называть, Николай?

— Да ради бога.

Дальше Лазарев перешел на русский.

— В Москве бывали? — спросил он.

— Нет, — тоже по-русски ответил Михаил.

— Что так?

— Повода не представилось.

— На историческую родину не тянет?

— Англия — вот моя родина. Из России мы бежали.

— Вы были против Советского Союза?

— Тогда я был слишком молод.

— Как вам наше нынешнее правительство?

— А что с ним?

— Вы разделяете мнение Виктора Орлова о том, что наш президент — авторитарный клептоман?

— Вы, наверное, удивитесь, но мы с Виктором политику не обсуждаем.

— И правда, я удивлен.

Михаил не ответил, и Лазарев решил не развивать тему дальше. Он взглянул на Бершова, на Жирова, потом снова на Михаила.

— Полагаю, — продолжил Лазарев по-английски, — вы слышали, как недавно мы добились от британского правительства разрешения разрабатывать месторождения в Северном море?

— У берегов Гебридов, — будто с листа прочел Михаил. — Сто тысяч баррелей нефти в день в перспективе.

— Впечатляет.

— Это моя работа, господин Лазарев.

— Вообще-то моя. — Лазарев немного помолчал. — И вот я предлагаю вам вести ее за меня.

— Гебридский проект?

Лазарев кивнул.

— Прошу прощения, господин Лазарев, — уважительно произнес Михаил, — но я не менеджер по проектам.

— Ту же работу вы выполняли в «КБС ойл сервисез».

— И больше ею заниматься не желаю. К тому же у меня контракт с Виктором. — Михаил встал. — Простите, что не останусь на ужин, мне и правда пора возвращаться.

— Вы не дослушали.

— Если вторая часть предложения похожа на первую, — сдержанно произнес Михаил, — то мне уже неинтересно.

Лазарев его как будто не слышал.

— Вы знаете, Николай, что «Волгатек» расширяет сферу деятельности в Европе, да и во всем мире. Если мы преуспеем, то нам на местах понадобятся талантливые люди. Люди вроде вас, которые понимают и мир Запада, и Россию.

— Это ваше предложение?

Лазарев подошел к Михаилу и положил ему руки на плечи.

— Гебриды — это только начало, — произнес он таким тоном, будто в комнате, кроме него и Михаила, больше никого не было. — Помогите построить нефтедобывающую компанию поистине глобального масштаба, и я сделаю вас богачом, Николай Авдонин. О таком богатстве вы и не мечтали.

— Мне уже неплохо живется.

— Я знаю Виктора, он кормит вас объедками с барского стола. — Улыбнувшись, Лазарев стиснул плечи Михаила. — Переходите в «Волгатек», Николай. К своим, к родным.

* * *

Южная оконечность бухты Кёге — место, где двое в машине не могут долгое время оставаться незамеченными. Поэтому Габриель с Келлером отправились в ближайший городок и зашли в теплый местный ресторанчик, где подавали непривлекательную смесь итальянской и китайской кухни. Келлер поел за двоих, тогда как Габриель обошелся черным чаем. В наушнике по-прежнему царила тишина, а в голове рождались образы: как Михаила ведут на смерть сквозь заснеженный сосновый лес. Дважды Габриель чуть не вскакивал с места от страха и отчаяния, однако Келлер вовремя усаживал его на стул и просил набраться терпения.

— Вы свое дело сделали, — спокойно произнес Англичанин, изобразив профессиональную фальшивую улыбку. — Дальше он сам.

Наконец, спустя час и тридцать три минуты, в ухе у Габриеля раздался треск статики, завыл ветер — тот самый, что дул в соснах за покрытым изморозью окном ресторана. Слава богу, следом послышался голос Михаила, слабый от холода.

— …я подумаю, Геннадий. Честное слово, подумаю.

— Не затягивайте с ответом, Николай. Сроки поджимают.

— Сколько у меня времени?

— Неделя. После я двинусь в ином направлении.

— А если я соглашусь?

— Мы на пару дней свозим вас в Москву, где вы познакомитесь с остальными членами команды. Если нас обоих все устроит, пойдем дальше. Если нет, вы вернетесь к Виктору и притворитесь, что мы не встречались.

— Зачем в Москву?

— Боитесь, Николай?

— Конечно же, нет.

— И не надо. Павел о вас хорошо позаботится.

Больше никто ничего не сказал. Хлопнула дверь, взревел двигатель машины, и синий огонек вновь начал движение по карте на экране планшета. Когда он поравнялся с точкой расположения кафе, Габриель глянул в окно и увидел, как мимо в облаке снега промчался черный «мерседес». Михаил пережил возвращение из космоса; оставалось выловить из моря его спускаемый аппарат.

* * *

Возвращение в Копенгаген заняло сорок пять минут и выдалось на редкость скучным и бесцветным. Предоставив Келлеру вести машину, Габриель сосредоточил все свое недюжинное внимание на звуковом сигнале, поступающем из «мерседеса»: бархатистое урчание двигателя и монотонное постукивание, будто что-то разболталось под шасси автомобиля… Да нет же, это Михаил барабанит пальцами по подлокотнику. Значит, он на взводе.

Впрочем, из машины у подъезда гостиницы он вышел с совершенно беззаботным видом. Войдя в вестибюль, заметил в баре бразильцев и решил пропустить вместе с ними вполне заслуженный стаканчик на ночь. Потом поднялся к себе в номер, где не обнаружил ни следа тщательного профессионального обыска. Даже ноутбук лежал на месте. Включив его, Михаил отправил группе срочное мгновенное уведомление, распечатку которого Эли Лавон и показал Габриелю, когда тот вместе с Келлером вернулся на явку на улице с непроизносимым названием.