– Не беспокойтесь. Сделаю все, что в моих силах! Надеюсь, вас освободят прямо в зале суда.

Витинский повысил голос:

– А мне твои надежды по херу! Мне нужна гарантия, что я наконец покину это вонючую тюрьму. И выйду на волю свободным человеком, полностью оправданным.

– Петр Петрович! Не надо нервничать. Повторюсь, главное, что я почти обрел нужную форму.

– Почти не в счет!

– Тогда подождите немного.

Витинский с силой затушил окурок:

– К сожалению, ничего большего мне не остается! Только ждать!

– Сами на здоровье не жалуетесь?

– Нет!

– Может, передачку организовать?

– Обойдусь! Хотя, как только решишь окончательно вопрос со своим недугом, пару блоков «Мальборо» занеси.

– Обязательно! Да нам предстоит и тактику для суда выработать. Чтобы работать слаженно.

– Это во многом зависит от тебя!

– И от вас тоже! Кому-нибудь что-либо передать не желаете?

– Нет! Ведь я скоро буду свободен, не так ли?

– Да, Петр Петрович! Вы будете свободны!

Витинский усмехнулся:

– Вот с этого и надо было начинать! Хотя я рад за тебя. Твое здоровье для меня сейчас, как собственное. На лечение денег не жалей!

– Я и так уже превысил оговоренную смету расходов.

– Деньги – ерунда! Ты мне волю дай! Понял?

– Понял, Петр Петрович!

– А понял, так иди! Через три дня жду. Все. До свидания!

– До свидания!

Адвокат нажал кнопку вызова. Вошел конвойный. Витинского увели. Покинул мрачные стены изолятора и Голиков. Теперь ему предстояла беседа с Новиковой. Беседа, от которой зависело очень многое, жизнь адвоката в том числе. Витинский, если его посадят, и из зоны достанет! Он не простит Голикову неудачи с главным свидетелем обвинения. Поэтому Маргариту Владимировну надо колоть любыми средствами. И к этому Голиков был готов, хотя самую грязную работу все же отводил Шаману. Тот жестче и безжалостней. Его ни вопли, ни стоны не остановят! Но будем надеяться, Новикова проявит благоразумие. В общем, уже сегодня, максимум завтра утром, адвокат должен знать, где спрятаны копии документов, способные засадить Витинского надолго за решетку, а его, Голикова, лишить жизни.

Генерал Потапов из окна кабинета начальника СИЗО проводил взглядом удаляющуюся от центральных ворот изолятора сгорбившуюся фигуру адвоката и человека, последовавшего за ним. Потапов решил прицепить к Голикову «хвост».

Минут через пять капитан внутренней службы принес миниатюрную кассету и камеру величиной с дверной «глазок».

Начальник изолятора поблагодарил подчиненного:

– Спасибо, Юра, и, как договорились, никому о съемке и прослушке ни слова!

Капитан ответил:

– Что я, товарищ полковник, враг себе? За такие дела в момент уволят!

– Ты должен знать, Юра, что ничего плохого не совершил. Эта запись может только спасти человека, который попал в беду. Иногда приходится прибегать и к таким способам. Благодаря нашим самым гуманным в мире законам и самому справедливому и честному в мире суду.

– Я все понял, Иван Григорьевич!

– Хорошо! Иди!

Как только капитан вышел, полковник протянул кассету генералу:

– Держи, Николай! Надеюсь, она поможет тебе.

– Я тоже надеюсь на это и прошу тебя, в свою очередь, принять мою благодарность!

– Да ладно тебе! Только не свети ее, а то до пенсии не дослужу.

– Мог бы и не говорить этого! Еще раз спасибо и за кофе, и за помощь. Поехал я. Много работы.

Полковник поинтересовался:

– У тебя свободное время вообще бывает?

– Ты знаешь, Вань, я уже давно об этом не задумываюсь!

– Ну, удачи, спец!

– До встречи!

Потапов вышел из СИЗО. К воротам тут же подъехала служебная «Волга». На ней генерал отправился в центральный офис Службы. Отправил одного из подчиненных офицеров заказать билет на самолет до Челябинска. Пока тот бегал, посмотрел пленку Андрея, запечатлевшую акцию ликвидации Хатани с его телохранителями. Положил кассету в сейф. Оттуда же достал десять тысяч долларов одной пачкой. Это Сургину на дорогу, машину и непредвиденные расходы. Дождался офицера, доложившего, что место на рейс Москва -Челябинск в 22.00 11 августа на имя Вячеслава Николаевича Голубева забронировано. Прихватив сумку, в которую поставил мини-видеодвойку, спустился к машине. Приказал водителю следовать на Пятницкую улицу.

По пути получил информацию, пришедшую из Переславля. Впрочем, в деле с Маргаритой она почти ничего не давала. Кроме одного эпизода, на который следовало обратить внимание.

Оставив машину во дворе, генерал прошел к четвертому подъезду, поднялся на пятый этаж, позвонил в 126-ю квартиру.

Андрей открыл дверь, проговорил, глядя на часы:

– Обещали приехать позже, сейчас без десяти четыре.

– Так это хорошо! Держи сумку, вытаскивай и подключай аппаратуру. Будем смотреть фильм о том, как мило беседовали в камере господин Витинский с господином Голиковым.

Андрей принял сумку, прошел с ней в комнату. Наладил видеодвойку, вставил кассету. Генерал с майором устроились в креслах, Андрей включил воспроизведение. Они внимательно посмотрели и послушали беседу Витинского с адвокатом. Как только лента закончилась, генерал спросил:

– Ну, что скажешь, Андрей?

– По-моему, все ясно! Не зря я говорил, что не мешало бы послушать их разговор.

– И что тебе ясно?

– То, что под недугом адвокат подразумевал проблему со свидетелем. Наконец болезнь отпустила, но не окончательно! Что значит – Новикова у него. Но Голикову требуется два-три дня, чтобы расколоть Риту, узнать, где она спрятала копии компрометирующих Витинского документов, и завладеть ими.

Потапов проговорил:

– Скорее всего ты прав!

Андрей спросил:

– Вы «хвост» к адвокату не прицепили?

Генерал улыбнулся:

– Прицепил, конечно! И возможно, он совсем скоро приведет нас к месту заточения Новиковой. Ведь для того чтобы расколоть Риту, надо с ней встретиться, не так ли?

– Быстрее бы это произошло. Лично поеду, разнесу этот гадюшник вместе с адвокатом и всеми, кто там окажется!

– Не горячись, Андрей! Терпение, а пока послушай, что мне сбросили из Переславля.

Сургин поднял взгляд на начальника:

– Из Переславля?

– Да!

– Откуда там у вас осведомитель?