Надкусив золотое яблоко, Кэррик снова погрузился в свои мрачные мысли. Эти два идиота истощили его терпение. Еще немного, и он бросился бы на них и приказал бы выложить все, что у них на душе. Они любят друг друга, так пусть признаются, и дело с концом.

Однако продолжительность и движения этого затейливого танца он не мог предугадать. Это было не в его власти. Смертные должны все делать сами. Его… вклад — Кэррик отмел неприятное слово «вмешательство» — может быть самым ничтожным.

Он сделал все, что мог. Теперь остается ждать, как он ждет уже три столетия. Его судьба, его счастье, его жизнь, как он думал, зависят от чувств этих двух смертных.

Он общался с двумя другими парами и, казалось, должен бы понять, как подхлестнуть третью, но он лишь понял, что любовь — драгоценный камень с неизвестным числом граней. Сила и слабость в любви неотделимы, и любовь невозможно измерить, нельзя утаить про запас какую-то ее частичку. Либо ты отдаешь и берешь все, либо ничего.

Кэррик растянулся на траве и, глядя на облака, мысленно представил любимое лицо Гвен.

— Я желаю тебя сердцем, телом и душой. Я отдал бы все, что мне подвластно, лишь бы снова коснуться тебя, вдохнуть твой аромат, услышать твой голос. Клянусь, когда ты наконец вернешься ко мне, я брошу к твоим ногам любовь. Все ее величие и смирение. И цветы, которые расцветут из моей любви, никогда не завянут.

Измученный ожиданием, он закрыл глаза и растворился во сне.

Дарси тоже была измучена. Только ее до изнеможения довели старания быть — или казаться — веселой, соблазнительной и остроумной. Когда Тревор остановил машину, она уже боялась, что не сможет сделать ни шага, однако, преисполнившись решимости довести игру до конца, она обошла с ним здание паба и принялась восхищаться достигнутым на стройплощадке прогрессом.

Заметив подозрительный прищур Тревора, она поняла, что переигрывает, и поспешно ретировалась, послав ему воздушный поцелуй.

Не успела Дарси подняться на заднее крыльцо, как Бренна протиснулась вслед за ней на кухню.

— Дарси, что случилось?

Они знали друг друга с рождения и без слов понимали друг друга.

— У тебя есть время? — Их дружба подразумевала помощь без лишних вопросов, и Дарси, не оглядываясь, бросилась вверх по лестнице, сбрасывая свою веселость, как ненужную одежду. — Господи, как болит голова!

Она вошла в ванную комнату, сунула в рот пару таблеток аспирина, запила их целым стаканом воды.

Глаза подруг встретились, и Бренна сразу узнала горящий взгляд, скрывающий огорчение.

— Что он сделал?

Какое счастье, если есть друг, который еще до всяких объяснений уверен, что виновата не ты, а кто-то другой.

— Он предложил мне состояние. Наверное, маленькое по его меркам, но огромное по моим. Вполне хватит, чтобы с шиком жить где угодно.

— И?

— Я согласилась. — Дарси вскинула голову с вызовом, встревожившим Бренну. — Я подписываю его контракт на звукозапись.

— Так это же потрясающе, правда? Если это то, чего ты хочешь.

— Я всегда хотела больше, чем имела, и теперь, похоже, вот-вот получу. Я бы не стала ничего подписывать, если бы меня не устраивали условия. Поверь, я прежде всего делаю это для себя. Не настолько я потеряла голову, чтобы вредить себе.

— Тогда я рада за тебя и уже горжусь. — Бренна обняла подругу. — Он тебя обидел, милая?

— Я думала, он сделает мне предложение. Мне казалось, он скажет, что любит меня и хочет, чтобы мы были вместе. Можешь себе представить?

— Могу. — И у Бренны защемило сердце. — Еще как могу!

— А вот Тревор, как видно, не может. Он так и не понял, чего я ждала. — Дарси вцепилась в края раковины. — Не думай, я не собираюсь плакать. Он не выжмет из меня ни слезинки.

— Сядь и расскажи все по порядку.

Пока Дарси рассказывала, Бренна — олицетворение сочувствия — держала ее за руку.

— Вот подонок! — припечатала она, выслушав печальную историю.

— Спасибо тебе. А хуже всего, что я и сама виновата. Размечталась, нафантазировала бог знает что, как наивная дурочка.

— А почему бы и нет? Ты же его любишь.

— Люблю. И заставлю за это заплатить.

— Что ты задумала?

— Заманить его в ловушку, что же еще! Вскружить ему голову, смутить сменами настроений, наиграться с ним. Использовать весь мой накопленный опыт.

— Да, опыт у тебя богатый, — осторожно признала Бренна. — Но ты не будешь счастлива, если победишь таким способом.

— Не переживай! Многие строят отношения на сексе. Страсть и любовь не так уж далеки друг от друга.

— Теоретически возможно. Но, Дарси, если один испытывает страсть, а второй любит, они далеки друг от друга, как звезды, а возможностей причинить боль друг другу полно.

— Меня невозможно обидеть больше, чем это удалось ему сегодня утром у источника Святого Деклана. И я, как видишь, выжила.

Дарси подошла к окну. Она не видела Тревора, но он был где-то там, увлеченно строил свою мечту. Для воплощения мечты ему нужно кое-что от нее, а она может осуществить свою мечту, взяв кое-что, принадлежащее ему.

— Я рискну, я заставлю его нуждаться во мне. Это где-то посередине между страстью и любовью. Мне этого хватит. — Бренна хотела возразить, но Дарси покачала головой. — Уж попытаться-то я должна.

— Конечно. — «Разве я сама не пыталась, — подумала Бренна. — Разве не пытался любой, кто любил и жаждал ответной любви?»

— Но сейчас мне нужно избавиться от плохого настроения. Скоро придет Шон. Я просто спущусь на кухню и буду мучить его, пока мне не станет легче.

— Тогда я побегу на работу, чтобы случайно не попасть под горячую руку.

Буря наступала на деревню с северо-востока, будто неумолимая вражеская армия, настроенная на долгую осаду. Ее передовые отряды — сильные порывы ветра и короткие злые дожди — плевались холодом и гнали отдыхающих с пляжей. Низкое темное небо даже в местных жителях будило дурные предчувствия.

А вам когда-нибудь приходилось видеть грязно-зеленые зловещие тени по краям клубящихся туч? Вы когда-нибудь дышали воздухом с ощутимым привкусом опасности?

Безжалостного удара стихии недолго ждать, пророчили знающие люди.

Те, кто уже переживал подобное, проверяли наличие свечей, лампового масла и электрических батареек, пополняли запасы продуктов, строго наказывали детям держаться поближе к дому, а обладатели судов и лодок надежно швартовали свою плавучую собственность. В общем, Ардмор не дремал перед грядущей осадой.

Хотя Джуд пробивалась к пабу сквозь непогоду, когда она ворвалась в зал, ее лицо, порозовевшее то ли от холода, то ли от волнения, сияло, как солнце в погожий летний день. Она замерла у двери, поблескивая капельками дождя на гладко зачесанных влажных волосах и прижимая к груди, как любимое дитя, большую яркую книгу.