Теперь придется лететь без нее или придумывать какое-то оправдание.

Он ненавидел придумывать оправдания.

Раскат грома, похожий на издевательский хохот, утонул в завываниях ветра. По оконному стеклу отчаянно забарабанил дождь.

Невероятно и глупо, но он не знал, как себя вести, а ведь раньше такого с ним не случалось, он всегда без особых усилий находил самый эффективный способ решения любой задачи. Кто знал, что в любви столько преград и непредвиденных поворотов. Но он не отступит. Он никогда не сталкивался с препятствием, которое не смог бы обойти или разрушить, и это как-нибудь преодолеет.

Самый лучший выход — заняться чем-то другим. Нужно просто отвлечься, и решение придет само собой.

Тревор стал разбирать факсы, поступившие за день, отложил уже прочитанный контракт Дарси в отдельную папку. Самое главное — найти правильный подход. Пока ясно одно: Дарси — находка для «Кельтской музыки», и об этой стороне их отношений можно не тревожиться.

Он хотел, чтобы родители услышали, как она поет. А ведь можно и в записи. Почему он не подумал об этом раньше? До отъезда в Нью-Йорк он обязательно запишет ее голос и хоть так познакомит с родными женщину, которую любит.

Ладно. Сейчас он очистит стол, отнесет контракт в паб, просмотрит его вместе с Дарси, ответит на ее вопросы, а они наверняка у нее возникнут. А потом скажет, что ему нужна запись ее голоса.

Успокоившись, Тревор отложил папку и занялся другими документами.

Вскоре он подумал, что не помешало бы выпить кофе, съесть что-нибудь, но есть в одиночестве не хотелось, и он разозлился. Никогда раньше одиночество его не тяготило, а сейчас он мечтал отбросить даже мысли о работе и оказаться в пабе среди людей. Рядом с Дарси.

Буря могла разразиться в любую минуту, и, по-хорошему, следовало бы выключить компьютер, но Тревор открыл электронную почту, чтобы занять себя чем-нибудь, чем угодно, лишь бы не броситься сломя голову в паб.

С каким-то извращенным наслаждением он представлял, как Дарси поглядывает на дверь, гадает, придет ли он, а если придет, то когда.

И плевать, что он сам себе кажется идиотом. Переживет! Дело в чертовом принципе.

Сначала Тревор по привычке просмотрел деловую почту, ответил на вопросы, что-то распечатал, что-то сохранил в памяти компьютера, затем перешел к личным письмам.

Одно письмо было от мамы, и он улыбнулся впервые за много часов.

Ты не звонишь и не пишешь. Во всяком случае, нечасто. Кажется, я убедила твоего отца в том, что нам необходимо отправиться наконец в чудесное путешествие в Ирландию. Если честно, не так уж долго пришлось его убеждать. Он скучает по тебе не меньше меня, и я думаю, хочет принять хоть малое участие в твоем театральном проекте. Надеюсь, нет, я уверена, что у тебя все идет так, как ты мечтал.

Папа уже начал расчищать дела и высвобождать время, хотя не подозревает, что мне это известно. Если все пойдет по плану, мы приедем в следующем месяце. Как только все прояснится, я сразу же тебе сообщу.

Раз ты не жалуешься, я думаю, что у тебя все в порядке и тебе некогда скучать, как всегда. Надеюсь, ты выкраиваешь время для отдыха. До отъезда ты слишком много работал, наказывал себя за Сильвию.

Ладно, ладно, я больше не буду об этом. Я как наяву вижу твой раздраженный взгляд: Нет, я солгала. Я скажу только еще одно. Тревор, дай себе передышку. Никто, даже ты сам, не может соответствовать твоим высоким требованиям.

На этом я заканчиваю. Я люблю тебя. Готовься к нашему вторжению.

Мама

Интересно, у него и в самом деле раздраженный взгляд? Тревор всмотрелся в тусклое отражение своей физиономии в оконном стекле и решил, что мама, похоже, права. Это и успокаивало, и тревожило, но не удивляло.

Он подвел курсор к окошку «Ответ» и щелкнул мышкой.

Ты все пилишь меня и пилишь.

Это ее точно рассмешит.

Собирайтесь побыстрее, и ты сможешь попилить меня лично, мне этого уже не хватает.

Да, театр строится по графику, хотя сегодня пришлось свернуться пораньше. Надвигается жуткая буря. Сейчас допишу письмо и задраю все окна и двери.

Думаю, ты обрадуешься, узнав, что я выбрал театру название. Я назову его «Duachais». По-гэльски это означает связь с местом, с его историей, фольклором, традициями. Одна очень умная женщина сформулировала, чего я хочу от этого театра, и оказалась права.

Разумеется, мое название станет кошмаром для рекламного отдела, но не страшно. Я никуда не спешу. Спешить здесь просто невозможно. Стоит только оглядеться по сторонам, и хочется смотреть и смотреть без конца.

Я собираюсь подписать контракт «Кельтской музыки» с Дарси Галлахер. Она невообразимо талантлива. Ты сама убедишься, когда услышишь, как она поет. Дай мне год, и ее голос, ее имя, ее лицо будут повсюду. Потрясающее лицо.

Она честолюбива, талантлива, энергична, импульсивна, умна и обаятельна. Не какая-нибудь застенчивая провинциалка. Она тебе понравится.

Я люблю ее. Обязательно при этом чувствовать себя идиотом?

Тревор замер, уставившись на последнюю строчку. Он не собирался это печатать и, качая головой, начал стирать. Очередная вспышка молнии осветила комнату ярким голубоватым светом. Прокатился оглушительный раскат грома. По оконному стеклу зазмеилась тонкая трещинка. И погас свет.

— Черт, — выругался Тревор, как только удары сердца перестали отдаваться в ушах. Электронное нутро наверняка сгорело. Сам виноват, знал же, что нужно отключить компьютер.

Экран почернел, как и мир вокруг, давая понять, что и батарея разрядилась. Тревор снова выругался, нащупал фонарик, предусмотрительно положенный рядом с ноутбуком, и включил, вернее нажал кнопку. Безрезультатно. Какого черта? Он же проверял батарейки перед тем, как сел работать, и сноп света был устойчивым и ярким. Тревор раздраженно встряхнул фонарик, вскочил, осторожно пробрался к кровати, нащупал на прикроватном столике свечи и спички.

К разрядам молний уже можно было привыкнуть, но при новой вспышке он вздрогнул, рассыпал спички и выругался.

— Возьми себя в руки, — пробормотал он и испугался собственного голоса, прозвучавшего в темноте весьма зловеще. — Не первая буря, не первое отключение электричества.

Однако здесь и сейчас чувствовалось что-то странное. Слишком театрально-трагическими были завывания ветра и потоки ливня, слишком свирепыми. Они как будто бросали ему личный вызов. Господи, какая чушь лезет ему в голову!

Хмыкнув, Тревор чиркнул спичкой, поднес крохотный огонек к фитилю свечи и, вздохнув с облегчением, решил зажечь остальные… Новая вспышка молнии выхватила из мрака Гвен.

— Кэррик гневается.