Сам же Кенджи не отрывал взгляда от холодных ярко-синих глаз Жнеца, взирающих на него из-под маски, чувствуя, как тело его просто переполняет знакомое тепло. Нет, не тепло – жар, рвущийся наружу. Практически без усилий он погрузил почти весь зал во мрак, одним движением оттолкнул Сато, заставив его рухнуть на пол, подхватил клинок и бросился на подонка, погубившего все, чем он дорожил.

Быть может, Кенджи и впрямь умрет этой ночью, как сказала ему ведьма.

Вот только не он один.

Как ни странно, если ранее Кенджи приходилось двигаться в пелене, которую он сам же и создал, вслепую, полагаясь лишь на собственные слух и память, то теперь все было совершенно иначе. Нет, конечно же, перед его глазами точно также стоял клубящийся черный туман. Да вот только сейчас он вполне мог разглядеть очертания зала и силуэты мечущихся по нему людей, которые в суматохе не могли разобрать своих и чужих.

Кенджи не знал, в чем была причина: то ли он с каждым разом все больше наторел в использовании Воли, переходя на новый этап, то ли переполняющая его ярость до предела обострила все чувства. Сейчас его интересовало только одно: высокая фигура, возвышающаяся над всеми остальными минимум на голову, принадлежащая человеку – нет, это был не человек, а чудовище, выродок в людском обличии – убившего всю его семью.

Кенджи преодолел расстояние, разделяющее его от Жнеца, за какие-то пару ударов сердца. Ему даже не пришлось прилагать усилий, чтобы заставить меч гореть темным пламенем. Он вспыхнул сам собой, стоило его хозяину лишь об этом подумать. Лезвие клинка со свистом рассекло воздух, изо рта Кенджи вырвался громкий, почти что звериный рык. Но мощный удар, который должен был рассечь Жнеца от плеча до живота, тот отбил едва ли не играючи.

В следующий миг из его посоха бесшумно выскользнуло кривое лезвие с выгравированными на нем рунами. Они вспыхнули – и тьма вокруг них рассеялась на несколько шагов. Тем временем Кенджи, не останавливаясь ни на миг, рубил, резал и колол до тех пор, пока в боку у него не начало покалывать, а пот, стекавший со лба ручьями, не залил глаза. Правда, без особого толка.

Каждый взмах Кенджи, любой его финт Жнец будто бы знал заранее, предугадывая последующее движение своего противника еще до того, как тот о нем задумается. Уйдя в сторону от ответного удара – который едва не разрубил его вдоль – Кенджи остановился перевести дыхание.

– Как ты смог принять в себя частицу Творцов и выжить? – с нескрываемым любопытством спросил Жнец, перехватывая свою смертоносную косу. – Такого как ты подобная сила должна была разорвать в мелкие клочья. Не только тело, но и душу.

– Что ты несешь? – бросил Кенджи, переходя в более удобную для сражения стойку.

С врагом, превосходящим тебя в росте, нет смысла держать большую дистанцию, на которой он будет иметь значительное преимущество. Нужно идти на сближение, навязывая свои условия. Да вот только Жнец явно был опытным бойцом и знал об этом не хуже Кенджи. Поэтому расстояние между ними не уменьшилось ни на палец.

– А. Ты так ничего и не понял, – протянул Жнец не то с досадой, не то с презрением. – Значит, твои друзья Листы не сочли нужным посвятить тебя, за что именно ты должен отдать жизнь. На них это похоже. Что ж, было бы неплохо захватить тебя живым, но, думаю, это займет слишком много хлопот. Да и частица, увы, потеряна безвозвратно.

Произнеся несколько слов на незнакомом языке, он несколько раз рассек воздух лезвием, символы на котором снова загорелись зеленоватыми огоньками. Через миг пелена вокруг рассеялась еще десяток шагов – а после и вовсе исчезла, уходя клочками сквозь щели в камне. Снова получив возможность видеть, Братья, не медля, бросились на друзей Кенджи и их нежданных союзников. Жнец же пошел в ответную атаку.

Кенджи лишь каким-то чудом умудрялся сдерживать его натиск, не столько парируя, сколько уклоняясь от ударов, каждый из которых нес смерть. На первый взгляд массивная коса казалась неповоротливым, медленным оружием. Но ее хозяин орудовал ей с какой-то нечеловеческой скоростью, соединяя размашистые взмахи и удары древком в запутанные длинные комбинации. С таким стилем боя – впрочем, как и с подобным орудием – Кенджи столкнулся в первый и, вполне возможно, в последний раз.

Очередной хитрый пируэт – зацепив лезвием косы меч Кенджи, Жнец отбросил клинок в сторону. А после мощным ударом древком под колено – который лишь каким-то чудом не сломал ногу – уронил противника на пол. Кенджи едва успел откатиться вбок, избежав кривого лезвия – замешкайся он хоть на миг, оно бы выпустило ему все потроха, но вместо этого лишь чиркнуло по камню, оставив глубокую борозду.

Кенджи вскочил на ноги и ушел в сторону, избежав еще одного смертельного взмаха, чуть не снесшего ему голову. Он не знал, из какого металла было сделано оружия Жнеца, но колонне, попавшейся на его пути вместо шеи Кенджи, не поздоровилось. Коса разрезала ее словно кусок сыра – и на черной стали не осталось ни царапинки.

– Бьешься ты ловко, – почти одобрительно произнес Жнец, делая шаг в сторону Кенджи. – Конечно, на фоне себе подобных. Умей ты обуздать хотя бы каплю того, что получил… Но, как гласит старая поговорка: «Что толку от меча, попавшего в руки пастуха»?

Перехватив косу поудобней, он уже бросился было в атаку, чтобы добить безоружного противника. Меч лежал в десяти-двенадцати шагах от него – нечего и думать, чтобы успеть его подобрать. Использовать Песнь у него также не было времени, а тьма, как уже успел понять Кенджи, мешает Жнецу не больше, чем назойливая мошкара, от которой достаточно отмахнуться рукой. Однако тут раздался громкий выкрик:

– Эй, уродец!

На миг отвлекшись от Кенджи, Жнец резко повернул голову в сторону наглеца, посмевшего оскорбить его, да еще таким насмешливым тоном – и уставился прямо на дула пистолетов Макото. У его ног лежал трое мертвых Братьев, но они дались ему не просто так. Волосы парня уже успели вымокнуть от крови, сломанный нос смотрел набок, на груди красовался свежий порез – к счастью, не слишком глубокий – но вот на лице блуждала кривая и даже слегка сумасшедшая ухмылка.

Два грохнувших выстрела слились в один. Первая пуля задела лишь маску, практически с корнем вырвав один из рогов. Но вот вторая угодила прямиком в Жнеца и отбросила его на несколько шагов. Макото издал радостный вопль, который через мгновение превратился в разочарованный стон, ведь Жнец, пускай и опираясь на косу, но поднялся на ноги. Прямо под его ребрами зияла рваная рана, из которой вместо крови сочилась какая-то темная жижа, однако он не издал ни стона. Он что, вообще не чувствует боли? Или настолько сильно закалил свое тело, чтобы не обращать на нее ни малейшего внимания?

Дотронувшись рукой до раны, Жнец перетер между пальцами, закрытыми кожей, каплю густой маслянистой субстанции, напоминавшей чернила.

– Ты только что испортил один из моих любимых костюмов и подарил мне несколько вечеров тяжелой работы, – голос его просто звенел от ярости.

Громко выругавшись, Макото спешно принялся перезаряжать пистоли, тогда как вокруг свободной ладони Жнеца начали отплясывать зеленые огоньки. Завидев знакомое сияние, Кенджи ринулся в сторону друга и лишь в самый последний момент успел увлечь его за собой на землю, при этом пребольно ударившись плечом.