– Что ж, я думаю, ей пойдет на пользу. Она очень зазналась.

– Что вы хотите при такой матери?

– И при таком отце!

– Все это вносит оживление в жизнь. У Георга был морганатический брак, ну, казалось бы, хватит. Только не Георгу. Теперь у него будет тайное расследование.

* * *

Тайное расследование началось. Король сам назначил совет для расследования обвинений, выдвинутых Дугласами, туда вошли лорд Гренвилл, премьер-министр, лорд Эрскин, лорд-канцлер, лорд Элленборо, лорд-судья и лорд Спенсер, а также государственный секретарь. Председателем назначили сэра Сэмюэля Ромилли, одного из главных светил коллегии адвокатов, по настоянию принца Уэльского назначенного еще и генеральным стряпчим.

Принцессу никто не представлял в совете, ей помогал и давал советы один лишь сэр Персиваль. Ее даже не уведомили о расследовании, хотя адвокат, мистер Лоутен, официально представлял интересы принца Уэльского. Это означало, что он готов на все, чтобы доказать вину Каролины.

Она как раз только что уложила Уилликина в постель – она всегда делала это сама, причем с большим удовольствием, – когда явилась госпожа Фитцджеральд с докладом, что прибыл посыльный с письмом для нее.

Она велела, чтобы посыльного пропустили к ней. Когда тот пришел, быстро пробежала письмо глазами и направилась к столу писать ответ.

Посыльный унес ответ, а принцесса обратилась к госпоже Фитцджеральд:

– Мне сообщают, что решено допросить слуг в совете, я ответила, что они могут допрашивать кого угодно.

– Хотят допросить? – с ужасом воскликнула госпожа Фитцджеральд.

– Что вас тревожит? Почему бы им и не допросить слуг, раз им так хочется?

– Если они, конечно, будут говорить правду, все будет хорошо, – печально произнесла госпожа Фитцджеральд, а сама подумала о многих вольностях в свете, неуправляемом фривольном поведении и несдержанных высказываниях принцессы. Она думала и об Уилликине, который спал в своей постельке наверху.

Разве Каролина не видит, как легко состряпать против нее дело?

* * *

Но это оказалось не так легко. Правда, некоторые слуги давали ответы, которых заведомо хотел принц Уэльский. Кое-кто уже не служил принцессе, их уволили, и они затаили злобу, иных послали служить к ней в качестве шпионов.

О да, утверждали некоторые. Они видели, что принцесса фамильярно вела себя с людьми, которые посещали ее дом. Они видели, как она целовала сэра Сиднея Смита, обнимала капитана Мэнсли и ласково беседовала с сэром Томасом Лоуренсом.

О да, они всегда думали, что подобное поведение принцессы Уэльской более чем странно.

Находились и другие слуги – хорошие, преданные. Принцесса была дружелюбна по природе. Она ласково и с теплотой относилась ко всем, даже самым простым слугам. Она называла их «мои дорогие», «моя любовь», «мой ангел». У нее была такая привычка.

Была ли она фамильярна с мужчинами, которые навещали ее дом? Не более, чем с женщинами. Она дружелюбна ко всем без разбора.

Но в центре расследования был Уилликин. Кто же этот мальчик? Возможно ли, что он был сын принцессы? Это было главным обвинением против нее. Если бы это удалось доказать, то принц мог спокойно развестись с нею. Тогда она бы была признана неверной мужу, а это приравнивается к измене, ведь мальчик может претендовать на трон. Вот почему дело принимало такой серьезный оборот.

Принцесса объявила, а многие слуги подтвердили это, что Уильям Остин был сыном Сэмюэля и Софии Остин. Они были ее соседями, глава семьи работал на верфи.

Оставалось сделать только одно – призвать сюда женщину, которую принцесса назвала матерью ребенка.

София явилась, чисто одетая, намытая, этой свидетельнице, по всеобщему признанию, можно было верить.

Да, она разговаривала с принцессой Уэльской до своих родов.

– Действительно ли вы мать ребенка, который живет у принцессы Уэльской?

– Если речь о молодом Уильяме, – последовал прямой ответ, – то я его мать.

– И ваш сын живет в Монтэгю-хаузе с принцессой Уэльской?

– Право слово, я должна ущипнуть себя, чтобы поверить в это. Она ангел, эта принцесса. Боже, как она любит маленьких! Когда я вынашивала Уилли, она подошла ко мне, а я пожаловалась, что будет еще один лишний рот в семье. «Отдайте его мне, я усыновлю его». Вот ее слова! Так все и было. Истинная правда.

– Вы клянетесь, что вы родная мать Уильяма Остина?

– Я клянусь в этом, а если вы не верите, пойдите в госпиталь на Браунлоу-стрит и спросите, именно там родился Уилли.

Опровергнуть эти свидетельские показания было невозможно.

Совет неохотно признал, что утверждение о том, что принцесса Уэльская родила незаконнорожденного сына, оказалось ложным.

Они не забыли, однако, ублажить принца. Было добавлено, что, хотя нет свидетельств, доказывающих версию о том, что ребенок, Уильям Остин – сын принцессы, это не означает, что принцесса невиновна. По мнению совета, мораль принцессы Уэльской оставляла желать лучшего.

* * *

Итак, враги были повержены. Им доказали, не без помощи друзей принцессы, что они лгут.

Она, правда, забыла, что ее оправдали только по обвинению в рождении незаконнорожденного ребенка. Никоим образом не было доказано, что она не ведет аморальную жизнь.

Она поняла это, лишь когда написала королю со своей обычной многословностью, а в ответ получила коротенькое холодное письмо, в котором король извещал, что серьезно озабочен ее поведением.

– Моим поведением! – кричала она в сердцах преданной госпоже Фитцджеральд. – Но ведь я доказала, что меня оклеветали! О, моя дорогая, дорогая Фитц! Хоть кому-то довелось побывать в таком положении, как я? Ни черта! Я принцесса и в то же время не принцесса. Я замужняя женщина без мужа. Принц Уэльский – для меня пустой звук. Это не конец, Фитц. Они решили превратить мою жизнь в ад… все они. Представляю, как хихикает старая ведьма в окружении своих дочерей – перезрелых девственниц! Ну и пусть! Мне все равно. Жаль только старика, Фитц. Я думаю, я любила его по-своему. Он всегда старался быть добрым. А теперь смотри-ка. Он серьезно озабочен… моей аморальностью, и он не намеревается видеть меня впредь. Меня запрут здесь и забудут. Но вот что я скажу, моя дорогая. Я этого не потерплю, нет и нет.

Госпожа Фитцджеральд была озабочена, а Каролина лишь рассмеялась в ответ на ее страхи.

– Не пугайтесь, моя дорогая, я не схожу с ума. Хотя, должна сказать, есть от чего спятить. Как и моему бедному тестю. Благослови его Бог. Но я не хочу, чтобы его настроили против меня! Я собираюсь увидеться с ним. И буду добиваться этого. Буду писать ему снова и снова.

– Ваше Высочество, а почему бы вам не спросить совета у сэра Спенсера Персиваля? Уж он-то знает, что следует делать.