– Сегодня вечером я подключаю к делу еще одного человека,– сказал он.

– Кого?

– Ласковина.

– Это который ученик Славы Зимородинского? – уточнил Стежень.

– Да. И не только ученик.

Игоев помассировал лицо, вздохнул.

Глеб по привычке взял его за запястье, «дохнул» чуток… Хоть это еще получается.

– Спасибо,– поблагодарил Игоев.– Уже полегчало. Итак, Андрей Ласковин. Возник буквально из ничего.

– Зимородинский – это не «ничего»,– возразил Стежень.

– Не перебивай. Два года назад у него не было ни имени, ни авторитета. Однако сцепился он ни много ни мало с «тобольской» группировкой.

– Мне он уже нравится,– сказал Стежень.

– Мне тоже. Хотя дело было достаточно грязное. Ласковина попросту использовали для сведения внутренних счетов. Как Ваньку-дурачка. А дальше – как в сказке. Ванька-дурень вдруг оказался Иваном-царевичем и пошел крушить всё и вся. Возможно, твой знакомый Зимородинский сыграл при нем серого волка. Так или иначе, замысел тех, кто использовал Ласковина, парень отработал. И по всем правилам господа бандиты должны были его убрать. И тут его ни с того ни с сего снимают с крючка…

Игоев потер лоб, потом поднял на Стежня усталый взгляд.

– Я, Глеб, много повидал нетрадиционных финалов,– сказал он,– но этот просто ни в какие ворота. Ладно, вывернулся парень. Тут бы ему самое время успокоиться, но нет, Андрей Александрович словно во вкус вошел, полез в игры уже политические. И опять в роли Ваньки-дурачка. И опять вывернулся, хотя был на волосок. Дальше – больше. Уже совсем по непонятной причине Ласковин, уже обзаведшийся кличкой Спортсмен, влез в тотализаторные бои (Стежень поморщился) и ухитрился побить, причем до смерти, некоего Хана, совершенно зверовидное создание. Я смотрел ролик и могу сказать, что опять-таки трупом должен был стать Ласковин. Хан его уже почти прикончил, когда парень вдруг встрепенулся и грохнул его головой о помост. Ролик этот, кстати, расходится не хуже какого-нибудь Ван-Дамма, хотя и по другим каналам.

– Его посадят,– равнодушно заметил Стежень.

– Вряд ли. Зато Спортсмен в одночасье стал очень известной личностью. А потом он опять схлестнулся с «тобольцами». Результат – изрядное количество трупов, ни к одному из которых его привязать не удалось. Зато сам он получает пулю от ученика некоего экстрасенса Лешинова. А чуть раньше этот ученик убивает своего учителя. А еще раньше насилует и тоже убивает некую женщину прямо в квартире, которую снимает господин Ласковин.

– Проворный ученик,– констатировал Стежень.

– Был,– сказал Игоев.– Помер, как написано в деле, «по халатности медицинского персонала». В общем, много крови и еще больше непонятного. Меня этот парень весьма заинтересовал. И тут вдруг мне звонят и спрашивают, не соглашусь ли я проконсультировать господина Спортсмена.

– Ты согласился?

– Разумеется. И не пожалел. Интересовала его сущая мелочь – купленная у старушки квартира. Вернее, судьба самой старушки. И тут возникает еще более интересная коллизия. Поиски старушки выводят прямиком на секту «Свидетелей Апокалипсиса». Знаешь такую?

– А как же! Сейчас ты скажешь, что это он их громил прошлой зимой?

– Нисколько не сомневаюсь. Кстати, у Андрея Александровича обнаружилась побочная профессия: он, аки Персей, спасает юных дев из лап чудищ, то бишь всякого рода сектантов и престидижитаторов от оккультизма. И как я выяснил при личной встрече, парней с ярко выраженными экстрасенсорными способностями, вроде тебя к примеру, господин Ласковин недолюбливает.

– Это его проблемы,– отметил Стежень.– Зимородинский его такому наверняка не учил. Поскольку сам из таких парней.

– Возможно. Но наш герой не ограничивается подвигами Персея, а опять влезает в мясорубку. И опять с «тобольцами». В результате их лидер, господин Гришавин, в золотом гробу отправляется в лучший мир, а господин Ласковин чуть-чуть не становится его наследником. И это чуть-чуть – пожалуй, редкий случай, когда Андрей Александрович отказывается Иванушкой плясать под чужую дудку. И остается на вторых, хотя и немалых, ролях.

– А чем хуже первые? – спросил Стежень.

– А тем, что наш герой при всей своей везучести в вопросе разбирается слабо и единственная роль, которая ему подходит в этой игре,– это роль ширмы с красиво начерченной мишенью. А желающих пострелять по ней, особенно в процессе нынешнего перераспределения имущества, более чем достаточно.

– О’кей,– согласился Стежень.– А теперь ответь мне на один простой вопрос: нам-то зачем нужен этот берсерк?

– Нужен,– сказал Игоев.– Во-первых, потому что он не берсерк. А во-вторых, потому что он действительно силен. Я чувствую: он не по зубам нашему чудовищу.

– А мы?

– Мы? Я, Глеб, верю своей интуиции, но не гнушаюсь и доводами разума. Только что я сделал прогноз. На машине. А параллельно, по моей просьбе, Алена раскинула свои картинки…

– И что?

– Плохо. Мы, брат, проигрываем вчистую.

– Но я всегда могу…

– Можешь, но… – Игоев покачал головой.– Боюсь, что он просто не примет вызов.

– Познакомьтесь, это Андрей Александрович Ласковин,– пробасил Игоев.– А это, Андрей, мои друзья: Глеб Игоревич Стежень…

Ласковин, улыбаясь, протянул руку.

– Мы знакомы,– сказал он.

– Дмитрий Степанович Грошний…

Улыбка, рукопожатие.

– Елена Генриховна Энгельгардт…

Елена одарила Ласковина ослепительной улыбкой, а вот у Андрея Александровича улыбка сползла с лица.

Стежень увидел, как запульсировал зеленым огнем кулон-череп и тотчас, словно красный капюшон, поднялся над головой Ласковина. Глеб тут же оказался между ними. Миг: Стежень с Ласковиным, два бойца, оценили, прощупали друг друга и…

– Андрей! – успокоительно пророкотал Игоев.

…И Ласковин отступил.

– В хорошую компанию вы меня заманили, Кирилл,– буркнул он.

– Вы можете уйти, Андрей…

Ласковин нахмурился, еще раз оглядел присутствующих, всех по очереди… и вдруг усмехнулся.

– Не могу,– возразил он.– Это уже моя разборка. А вы все равно будете путаться у меня под ногами.

– Еще неизвестно, кто у кого будет путаться… – промурлыкала Елена.

Ее забавляло, что невысокий Андрей Александрович пытается смотреть сверху вниз на ее друзей, хотя даже Стежень (о других и говорить нечего) на полголовы выше Ласковина.

– Аленка! – укоризненно произнес Игоев.

Стежень видел, как господин Ласковин, он же Спортсмен, прокачивает ситуацию. Наблюдать за ним – одно удовольствие. Каждая эмоция тут же отражалась на физиономии. Что же до всего остального…