Они не могут смотреть друг на друга, не могут говорить, только держатся за руки так крепко, что их невозможно разнять.

В конце концов Лис говорит:

— Мы будем встречаться в Сети. Ночью, каждую ночь! Я буду ждать тебя возле обрушившегося моста.

Мост в никуда, мысленно всхлипывает Мара.

Это будет совсем не то. Совсем не так, как с живым человеком! Теперь, когда она знает настоящего Лиса, киберлиса ей будет недостаточно. Но лучше встречаться так, чем вообще никак. По крайней мере, он не уйдет из её жизни полностью и бесповоротно.

— Я желаю тебе удачи, Мара, — говорит он. — И счастья.

Не знаю, существует ли ещё в этом мире счастье, думает Мара, но любовь есть, и, может быть, настолько сильная, что даже океан не сумеет разделить меня с Лисом.

Вообще, найти любовь, когда вокруг столько горя и ужаса, — это уже чудо, пусть даже придётся потерять её, едва успев обрести.

— Я буду приходить к мосту, — обещает Мара. — Каждую ночь, на мосту. Всегда!

Лис целует её. Его поцелуй обжигает, он полон горечи и боли.

А потом Лис уходит. Исчезает.

Мара склоняется над Зеркальным прудом, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. Как будто у неё только что отрезали руку или ногу.

— Что, прекрасный роман окончен? — раздается позади знакомый голос. — Ну, ничего, подыщем тебе другого.

Тони Рекс. Человек, которого ей хочется видеть меньше всего.

— А я тебя искал, — сообщает он, хватая её за руку, чтобы не убежала. — Ты ничего, случаем, не теряла?

Мара с ужасом понимает, что теряла.

Рюкзак!

Тони снимает что-то с плеча, и Мара видит, что это её бесценный рюкзачок. Неужели он туда заглянул и нашёл все её сокровища?! Если да, и если он агент — она погибла. Потому что, кроме сокровищ погибшего мира и кибервиза, там лежат ещё и диски для кораблей, записанные Лисом. А к каждому диску, спрятанному в непромокаемый пакет, прилагается написанная Мариной рукой инструкция о том, как покинуть город.

— Спасибо. Это очень мило с твоей стороны, — холодно отвечает Мара, но голос её предательски дрожит.

— Рад был помочь.

Тони сочувственно улыбается, но Мара уверена, что он наслаждается каждой секундой её страха. Она берёт у него рюкзак негнущимися пальцами, с трепетом ожидая, что будет дальше.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Мара. Не стоит грустить в одиночестве, — придвинувшись вплотную, шепчет он ей на ухо. — Ты же знаешь, я всегда неподалеку.

Он говорит это не для того, чтобы утешить. Мара уверена, что это угроза.

* * *

До полуночи остаётся чуть меньше двух часов. В полночь вирус оживёт, и нагрянет потоп.

Лёжа в спальном стручке, Мара слушает удары своего сердца и считает секунды. Спать она не может — слишком напугана Тони Рексом и тем, что ей предстоит совершить. Мара должна быть готова к решительным действиям — ведь ради этого она и проникла в Нью-Мунго. Но она совсем не чувствует себя готовой. И никогда не почувствует. Ей хочется утонуть в розовом сиянии, спрятаться ото всех и ни о чём не думать. Но даже здесь её не оставляют в покое мерцающие в темноте люмено-глаза.

Может, всё ещё можно бросить. Уговорить Лиса забыть об их плане. Дать потопу начаться и закончиться, а самим ничего не предпринимать. Мы бы так хорошо и уютно жили вместе здесь, в Нью-Мунго. Почему я должна изображать из себя какую-то героиню? Вообще, почему я? Пусть будет кто-нибудь другой. А мне слишком страшно. Я обычная девочка, которая хочет жить обычной жизнью, а не заниматься спасением мира. И я хочу быть Лисом. Я не вынесу разлуки с ним. Просто не вынесу.

Мара чувствует себя ужасно несчастной. Она сжимается в комочек под мягким одеялом, крепко зажмуривается и пытается уснуть.

Я верю в тебя.

Мара вздрагивает. Она оглядывается на мерцающие глаза, хотя и знает, что голос принадлежит не люмену. Это был голос её матери, донёсшийся до неё из далекого прошлого.

Моя дочь похожа на мою мать. Вы должны поверить ей.

Мара переворачивается на спину и принимается вспоминать. Она думает про бабушку Мэри, которая так яростно сражалась за будущее, хотя всем казалось, что никакого будущего уже не будет, — а потом в этом будущем появилась она, Мара. Она вспоминает Кэндлриггс и Тэнью, Лицо на Камне: все они пожертвовали своей юностью и личным счастьем ради будущего других людей. И каждая хранила свою тайну, свою душевную рану. Тэнью выгнали из дома, беременную, и ей пришлось в одиночку преодолевать бурный океан. И бабушка Мэри — может быть, у неё тоже было свое тайное горе?

Мара лезет в рюкзак и достаёт резную шкатулку. Открывает крышку и смотрится в зеркальце — не обращая внимания на трещину, заглядывает себе в глаза и видит в них то, о чём уже давно смутно догадывалась. Эти глаза такие же чёрные, глубокие и решительные, как у старого Тэйна.

Мара задумчиво закрывает шкатулку. Никто и никогда не подтвердит и не опровергнет её догадку, но ей это больше и не требуется. Для себя она этот вопрос решила.

Теперь Мара твёрдо знает, почему она должна действовать. Предсказание здесь ни при чём. Обо всём ей сказали её глаза — ответ скрывается в ней самой. Она должна сражаться за своё будущее, которое подарили ей её родители, ради которого боролись бабушка Мэри и Тэйн. Будущее, которое отняли у Кори и Гейл.

Она будет сражаться, чтобы их смерть не оказалась бессмысленной и чтобы жизнь водяной шпаны, древо-гнёздов и беженцев обрела наконец смысл.

А Лис будет бороться за такое будущее, которым сможет гордиться каждый обитатель Нового Мира, построенного его дедом.

И борьба эта начнётся всего через несколько часов.

Лис чувствует, как они подступают, как накатывает волна.

Киберволны захлёстывают Ноо, заливают все информационные каналы. Призраки двадцатого века — армия забытых мертвецов — наступают на Нью-Мунго. Они идут сотнями, тысячами, миллионами; лезут через все доступные им видеофоны.

Чувство странного восторга охватывает Лиса — как будто он взлетел на гребень этой волны и теперь вместе с нею падает вниз.

В киберсобе начинается волнение. Лис терпеливо ждёт. Через единственный не заражённый вирусом видеофон он ввёл пароль, который должен потрясти Нью-Мунго до основания.

Над десятью тысячами голов вырастает огромный люмен Мартина Лютера Кинга.

— У меня есть мечта! — кричит он оглушительным голосом. Страсть, переполняющая его, выплёскивается с удесятерённой силой и громкостью, сотрясая город. — У меня есть мечта! Стать свободным! Наконец-то свободным! Наконец-то свободным!