— У меня нет ни малейшего желания пытаться уничтожить их. Разумеется, при этом я не хочу погибнуть сам. Впрочем, а я абсолютно в этом уверен, мы сможем договориться. Три умных человека всегда смогут договориться, если им не туманят мозг религиозные догматы или чужие убеждения. Поверь, мой бывший наставник, опасность только кажущаяся. Все закончится отлично. Потому что я так хочу. И так будет.

— И все же… — начал Андвари, но его фразу прервали — неожиданно распахнулась дверь кабинета.

В рабочую залу правителя быстрым шагом вошел очень высокий блондин с резкими точеными чертами лица. Его внешность немного портили крючковатый нос и длинная жилистая шея. Он был одет в легкую бирюзовую мантию, в руках держал тонкий хлыст для верховой езды. Ничуть не смущаясь тем, что перебил говорившего гостя, пришедший, оживленно жестикулируя, обратился к Кезону:

— Государь, вы поедете на осмотр фундамента? Двор уже собрался, и дамы ждут. Припасов берем на три дня. Рабочие команды выдвинутся завтра к вечеру, когда жара спадет.

Андвари бросил на незнакомца неприязненный взгляд:

— Что за порядки? Слуги чуть ли не пинком открывают дверь и врываются в покои монарха!

Блондин комично вытянул свою шею в направлении цверга, с преувеличенным вниманием рассматривая гостя:

— Откуда ты взял этого карлика? Это новый придворный шут? Мы берем его с собой? Для опытов?

Цверг задохнулся от возмущения и вытаращил на белобрысого грубияна круглые остекленевшие глаза. Кезон расхохотался.

— Он всегда такой, — объяснил правитель поведение блондина. — И это его привилегия. Спасибо за напоминание, Сулла, я поеду. Подождите еще немного, мне нужно закончить разговор.

Сулла ответил легким поклоном, повернулся и вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь.

— Понятно, — брякнул цверг. — Откуда взять вежливость и знание этикета бывшей птице, всю жизнь жравшей полевых мышей. Ты сделал его человеком. Это стало испытанием твоих новых возможностей. Ты сдержал данное ему слово. Это похвально для повелителя и политика. А что за фундамент ты едешь смотреть?

— Я заложил новый город поблизости от места своей высадки после поражения в бухте Золотого Рога. И назвал его Мемориа.

Андвари понимающе кивнул.

— Об этом стоит помнить. Хотя бы для того, чтобы дорожить тем, что имеешь сейчас.

— Я и не забывал. И буду помнить об этом на встрече.

Отхлебнув жасминового чаю из маленькой фарфоровой чашки с изображенной на ней китаянкой, Браги поморщился и брезгливо отставил напиток в сторону.

— И это деликатный вкус? А пива приличного здесь нет? Только такое вот пойло? Между прочим, по твоей милости я пью его третий день подряд в то время суток, когда приличный человек уже должен час танцевать голым на столе!

Кезон непринужденно рассмеялся и знаком подозвал официанта.

— Принесите три кружки светлого пива. По вашему усмотрению. И счет, пожалуйста.

— Хорошо, — любезно ответил официант и запнулся, встретившись с Кезоном глазами.

Через небольшую паузу он пробормотал:

— Ваш ужин — дар от заведения, — после чего слегка заторможенно повернулся и неуверенными шагами направился к барной стойке.

Хельги, не спускавший с Кезона внимательного изучающего взгляда, удовлетворенно покивал головой.

— Очень эффектно. Полагаю, эта маленькая и совсем не обязательная демонстрация твоей мощи должна нам сказать о многом. Это такой жест-предупреждение.

— Надеюсь, ты не будешь пробовать проделывать подобные штуки со мной и Ловкачом, — прорычал Браги, заинтересованно следя за манипуляциями официанта с наполняемыми им пивными кружками.

— Даже в мыслях не было, — решительно отмежевался Кезон. — Вообще, признаюсь, я сражен. И очарован. Не такими я представлял две живые легенды Мидгарда.

— Три легенды под одной крышей — не слишком ли много для этого ресторанчика? — улыбнулся Ловкач.

Кезон вежливо склонил голову, принимая похвалу.

— Пока в самый раз. Но когда я перейду с пива на водку, тогда может оказаться многовато и для меня одного, — глубокомысленно заявил Браги. — Когда я начинаю пить ерш, я становлюсь особенно очаровательным.

— Итак, — подвел черту под разговором Ловкач. — Что ты теперь намерен делать со свалившимся на тебя Знанием? Нести лучики добра в реале всем страждущим? Так ведь пупок развяжется, прости за грубость…

— Вы хоть представляете себе глубину темных вод на дне Колодца Отчаяния?

— В какой-то мере, — ответил Хельги.

От Кезона не укрылась расслабленность и непринужденность поведения этой парочки варягов из южных локаций. Они, казалось, ни секунды не сомневались в своей способности изменить любую ситуацию в свою пользу и отразить любую угрозу.

— Друг Хельги, валим отсюда, — решительно вмешался Браги. — Нам здесь больше делать нечего. Чувак стал философом. Вот только пиво допьем. — С этими словами он забрал кружки у официанта и, расставив их на столе, мгновенно присосался к своей посудине.

Кезон подавил улыбку и отхлебнул из бокала.

— Не в моих обычаях жаловаться на судьбу, но, чтобы понять ход моих мыслей, нужно пройти поэтапно всю Дорогу Страдания, пройденную мной.

— Ты осознаешь, что все время являлся подопытным кроликом для кучки цвергов в их эксперименте по селекции сверхчеловека?

— Да. Я не виню их. Возможно, это единственный путь к Знанию, Мощи и Мудрости.

— Хм, тогда я почти готов присоединиться к Браги в его утверждении о тебе как о философе. И все же расставим точки над «и». Если хотя бы половина сказок о твоем Куполе Силы, что ты распростер над Баркидом, правда, тогда эта песочница скоро тебе надоест. А что дальше? Соберешь в реале школу учеников под названием «Познай себя»? Создашь новые постулаты дзен-буддизма? И закончишь взрывами в метро и попыткой переворота?

— Купол Силы моей личной энергии существует. Фактически это некое поле, напоминающее пузырь, внутри которого все повинуется моей воле. Погрузись вы в него и замысли против меня недоброе — мы вместе оказались бы в патовой ситуации. Вы ничего не смогли бы мне противопоставить, я также не смог бы ничего предпринять против вас. Ваша Сила хоть и иного свойства, но тоже велика.

— В Баркид не допустили магию, но это не значит, что ее нет.

— Вот именно. Мы трое стали чем-то вроде живых артефактов, каждый из которых работает по-своему. Мы имеем возможность влиять на структуру Мидгарда вокруг себя, но не можем воздействовать друг на друга. Если принять этот тезис как нечто данное, дальнейшая беседа пойдет легче.

— Принимается, — легко согласился Ловкач.

— Не знаю, как вы, но я артефактом себя не чувствую, — пробурчал Браги, делая официанту знаки — погружая и вынимая свой палец в пустую пивную кружку. Пантомима была понята правильно.