– Он был одет так же, как и тогда, ночью?

– Нет, при аресте на нем было темно-серое пальто имеховая шапка.

– И вы даже в другой одежде его узнали?

– Я же вам сказал, я смотрел не на одежду, а на лицо.

– Давайте еще раз вернемся к той ночи. Вот вы подходитек большому окну и видите ярко освещенный холл. Можете схему холла нарисовать?

– Пожалуйста, – пожал плечами Пригарин, взялчистый лист бумаги и ручку и принялся чертить план. – Вот здесь вход вподъезд, здесь, слева, окно, по правой и левой стенам висят почтовые ящики,синие такие, железные. Дальше, вот здесь, в левой стороне, дверь и ход налестницу, а прямо – ступеньки, ведущие к лифтам.

– Покажите, где стоял мужчина, – попросил Стасов.

– Вот здесь. – Пригарин поставил на схеме крестик.

«Все верно, – подумал Стасов. – Досюков жил вдвести семнадцатой квартире, и его почтовый ящик находился как раз на левойстенке, рядом с подоконником. Он положил на подоконник стеклоочистители,зеркало и приемник, докуривал сигарету и одновременно искал ключи в кармане.Все это похоже на правду и совсем не похоже на выдумку».

– Вы не могли бы показать мне наглядно, как именностоял мужчина, как он курил и искал ключи?

Владимир Петрович послушно поднялся из-за стола, сунул однуруку в карман брюк, другую поднес к лицу, соединив подушечки большого иуказательного пальцев.

– Вот так он затянулся в последний раз, потом сигаретущелчком в угол отправил, сплюнул и пошел к лифту.

– Вы точно это помните? – настороженно спросилСтасов. – Именно щелчком отбросил окурок и сплюнул?

– Именно так.

– Что ж, спасибо вам, Владимир Петрович. Не обессудьте,если придется еще разок вас побеспокоить.

– Ну что вы, какое беспокойство, – добродушнооткликнулся Пригарин. – Приходите, буду рад помочь.

* * *

Интересно, где же это всеми уважаемый молодой бизнесменЕвгений Досюков успел нахвататься тюремных жестов, размышлял Стасов,возвращаясь домой после разговора с Пригариным. Неужели сиживать приходилось?Да нет, вряд ли. Наталья говорила, что Досюков в зоне усиленного режима, тоесть там, где отбывают наказание лица, впервые осужденные за тяжкиепреступления. Если бы это была вторая ходка, он бы загремел на строгий режим. Ив приговоре об уголовном прошлом ни слова не сказано, а ведь, если быласудимость, они обязаны были бы это отразить. Надо просить, чтобы взяли в архиведело, самому Стасову его никто не даст.

Но откуда же этот чисто тюремный жест? Срок, может, и немотал, а в камере сиживал в качестве задержанного, подозреваемого, обвиняемогои даже, может быть, подсудимого? В уголовном деле должны быть материалыпроверки.

Заверещал лежащий в кармане телефон. Звонила бывшая женаСтасова Маргарита, и голос у нее был раздраженный, как всегда, когда оначувствовала себя виноватой.

– Черт бы взял эту проклятую работу, – начала сходу причитать Маргарита. – Мне опять нужно срочно ехать.

– Куда на этот раз? – лениво поинтересовалсяСтасов, внимательно глядя по сторонам и перестраиваясь в другой ряд, где былопоменьше машин.

– В Мюнхен. Там фестиваль документального кино. Владик,я лечу завтра днем. Ты заберешь Лилю?

– Когда?

– Прямо сейчас.

– Конечно. Я уже еду.

Стасов даже не пытался скрыть радость, что ему придется какминимум неделю прожить вместе с обожаемой дочерью. В глубине души он лелеялнесбыточную мечту о том, что Маргарита соберется выходить замуж, забеременеет иотдаст Лилю ему, Стасову, навсегда. А пока девочка жила у родителей по очереди– в зависимости от степени их занятости.

Добираясь до дома, где жила бывшая супруга, Стасовлихорадочно вспоминал, есть ли у него чем кормить Лилю с учетом ее специфическихвкусов. Получалось, что по дороге нужно заехать в гастроном и купитьсырокопченую колбасу, кетчуп и черный хлеб, неплохо было бы разжиться иананасовым компотом, Лилечка его очень любит.

Дочь уже ждала у подъезда, слишком рослая и слишком крупнаядля своих без малого девяти лет, но все равно такая маленькая и беззащитная,что у Стасова сердце сжалось. Рядом с ней на скамейке стояла большая сумка.

– Почему ты здесь? – строго спросил он, хватаядевочку в охапку и поднимая на руки. – Где мама?

– Мама дома, им нужно к поездке готовиться, –ответила Лиля, обхватывая Стасова за шею.

– Кому это – им?

– Маме и Борису Иосифовичу. Они вместе летят.

«Еще бы не вместе, – подумал Стасов. – НуМаргарита! Девчонку за дверь выставила дожидаться, пока отец за ней приедет, асама с Борей Рудиным в койку прыгнула. Неймется ей, подождать не может».

Он усадил Лилю на заднее сиденье и поехал домой. В душе унего все улыбалось и пело, как бывало всегда, когда Ритка отдавала ему дочь. Итолько маленькая, тоненькая, но назойливая, как комариный писк, мысль не давалаему покоя. Это была мысль о том, когда же и где приличный во всех отношенияхчеловек Евгений Досюков приучился курить сигареты без фильтра, сжимая их двумяпальцами и автоматически сплевывая после каждой затяжки, потому что крошкитабака все время попадают на язык. Так где же? И когда?

Полковник Гордеев очень не любил, когда его подчиненныхвызывали вышестоящие начальники. Он полагал, что руководить оперативникамисвоего отдела должен только он сам, и никто другой, и, разумеется, наказыватьих тоже имеет право только лично он. И в этом вопросе его совершенно неинтересовало содержание всяческих служебных инструкций и объем должностныхполномочий руководства ГУВД. Поэтому, когда руководитель управления уголовногорозыска стал разыскивать Каменскую, Виктор Алексеевич, ни секунды несомневаясь, сам отправился в генеральский кабинет.

Генерал Руненко ничуть не удивился, увидев Гордеева.

– Где твоя девица? – сердито спросил он. –Под сейф со страху спряталась?

– Каменская работает, – неопределенно ответилГордеев. – С утра ее вызывал к себе Ольшанский из горпрокуратуры. Пока невернулась.

– Результаты вскрытия Исиченко есть?

– Так точно, товарищ генерал. Отравление квалидилом.

– А попроще?

– Квалидил относится к аш-холинолитическимвеществам, – не моргнув глазом, принялся рассказывать Гордеев, ехиднопосмеиваясь в душе. – Вызывает паралич межреберных мышц и диафрагмы. Врезультате прекращается самостоятельное дыхание и наступает асфиксия. Судебныймедик при вскрытии обнаружил отек и полнокровие легких, жидкую кровь в полостисердца и другие признаки, свидетельствующие об отравлении курареподобнымвеществом.