– Спасибо, – негромко сказала Рокси.

– За что?

– За Луценко. Честно говоря, не думала, что ты дашь ему отпор. Его же все боятся.

– Чего бояться-то? – Антон выудил из кармана сигареты и закурил. – Не такой уж он и страшный.

– Ну да, – согласилась Рокси. – Он не страшный, он подлый. Люди для него – мусор. Он знаешь, как в кино попал? Смеяться будешь… Через койку. Жена его тогдашняя была замужем за режиссером. Завязался у них роман, она его и продвинула, с мужем развелась. А потом он по своей популярности жену обогнал и бросил, как грязную тряпку.

– У нас часто такое бывает, – осторожно сказал Антон, чувствуя, как краснеет. Рокси фыркнула.

– Ну да, бывает. Кто из нас пришел сюда с незапятнанной репутацией? Как вспомнишь, так вздрогнешь.

– А ты? – вдруг спросил Антон.

– А ты? – в тон ему ответила Рокси.

Антон промолчал.

Перед глазами мелькало расплывающееся во тьме лицо Марии и укоряющий мертвый взгляд Анны…

Рокси правильно поняла его молчание и застыла, время от времени затягиваясь сигаретой.

– Невеселый ты, Антоша, – грустно сказала она. – Это все заметили. Мечешься чего-то, маешься. Вроде бы радоваться должен, кайф ловить от процесса – все же первая большая роль, да еще и в потенциальном блокбастере, а ты букой глядишь. Случилось чего?

– Вроде нет, – пожал плечами Антон. Ответ прозвучал на редкость фальшиво. Рокси вздохнула.

В темноте ее лицо было почти неразличимым. В черном небе мелькнула падающая звезда, прощально вспыхнув перед безвременной кончиной.

– Успел желание загадать? – спросила Рокси. Ее голос был странным, по-кошачьи тягучим, с томными медовыми нотками.

– Успел, – ответил Антон, удивившись, насколько хрипло это прозвучало.

Рокси протянула руку и положила ему на плечо. Холодные пальцы слабо стиснули шею. От ее прикосновения у него вниз, к замерзшим ступням побежали юркие огненные мурашки, заставив поджать пальцы от предвкушаемого сладостного чувства ликующей плоти…

– Иди ко мне, – прошептала Рокси.

Ночь брызнула искрами падающих звезд.

В полулюксе, на большой кровати, чувствуя под собой молодое, податливое тело, Антон не заметил момента, когда в сладостном фейерверке оргазма потускнело лицо второй жены и совсем пропало ненавистное лицо первой…

Прижавшись друг к другу, они видели сны, каждый свой, и не слышали крадущихся шагов за дверью, не чувствовали жаркого дыхания соглядатая…

Это походило на наваждение.

По съемочной площадке Антон летал, как на крыльях. Любые трюки получались с первого раза. Он не путался в диалогах, не забывал текст, словно случайный роман влил в его жилы свежую кровь. Маленькие красные дьяволята бегали по артериям, толкали сердце раскаленными вилами, взрывали мозг динамитом. Антон, до того совсем потерявший аппетит и сон, теперь ел как голодный волк, спал до самого утра как убитый и радовался жизни. Убогий осенний городишко с облезлыми домами и хмурыми озлобленными жителями внезапно превратился в Тадж-Махал. Просыпаясь, Антон всегда видел рядом с собой Рокси, закутавшуюся в одеяло…

Просыпаться каждое утро рядом с ней – счастье. Быть на площадке рука об руку – счастье. Завтракать, обедать и ужинать – счастье. Заниматься любовью каждую ночь – великое счастье!..

Съемки затягивались, «звезды» капризничали. Луценко, получив суточные, пил – грязно, некрасиво, с пошлыми шуточками и сальными намеками в адрес Рокси и Антона, пока тот не вывел его на улицу и не надавал оплеух. Луценко отлеживался два дня, трагически охая и жалуясь на боли в ребрах, требовал, чтобы режиссер уволил Антона. Режиссер терпел, стиснув зубы, матерно ругался на съемках, когда Луценко не мог исполнить простейший трюк, симулируя обмороки.

Вдовин тоже тянул одеяло на себя. Когда бизнесмен съехал из люкса, Вдовин умудрился занять его. Разразился страшный скандал. Луценко потребовал люкс себе, но отдать его без боя Вдовин отказался.

– Прямо как король и герцог в «Гекельберри Финне», – заметил Антон.

– Ты о чем? – спросила Рокси.

– Да была там сцена, когда они выбирали, на каком тюфяке спать: соломенном или маисовом. Тоже по статусу выбирали.

Услышавший это режиссер лишь скривился. Выходки приглашенных звезд давно стояли у него в печенках.

– На хрена я вообще согласился на эту авантюру, – в сердцах сказал однажды режиссер, когда Луценко рухнул рядом с ним на стульчик, тяжело дыша и утирая пот с лысины. – Взял бы Старкова на эту роль, и харизма через край, и обошелся бы дешевле. Да и истерик меньше было бы.

– Старков – никто, – просипел Луценко, припав к бутылке с минералкой. – Что у него за роли были? Кто его знает?! Я – другое дело.

– Другое дело, – передразнил режиссер. – Ты бухаешь без конца, сорвал мне уже два съемочных дня! Хорошо, хоть продюсера нет. Что за народ мне попался! Один бухает, второй ширяется… Звезды, мать вашу растак… Бери вон с Черницына пример. Работает парень на износ.

– Ну, да, – ехидно заметил Луценко, – у него свой допинг. Он нашу красотку потрахивает каждую ночь.

– Лех, веришь-нет, мне все равно, кого он потрахивает, – отрезал режиссер. – Рокси с ним спит или ты – фиолетово. У меня график, неустойки за каждый день капают! Пока я вас покрываю, так что молитесь на меня и молчите в тряпочку. Если сюда продюсер явится, вы за каждый сорванный день копеечки недосчитаетесь. У тебя уже два штрафных балла, у Вдовина – один, а Черницын, Дружинин и Рокси пашут, как тракторы, к ним претензий нет. Узнает продюсер, что за три дня заплатил зря аренду, суточные и так далее по списку, вы огребете, и на звездные статусы никто не посмотрит, а вместе с вами и я под раздачу попаду! Оно мне надо?

– Твой Черницын – никто, пустышка, – зло фыркнул Луценко. – От его присутствия или отсутствия фильм не потеряет. Пусть убирается к своей престарелой «мамочке». А я – артист с большой буквы! Профессионал!

– Пора вспомнить об этом, – холодно сказал режиссер. – Забудь о пьянке и бабах, надо работать. Неужели ты позволишь какому-то сосунку затмить себя в фильме?

– Ну, это вряд ли, – плотоядно усмехнулся Луценко, глядя в спину удаляющегося режиссера.

Вынув из кармана мобильный, Луценко сказал в трубку несколько слов…

Антон и Рокси в разборках не участвовали и не подозревали, какие страсти разгораются за их спинами. Первые несколько дней они таились, на съемках старались общаться поменьше, в столовке, давясь холодным пюре с жуткими котлетами из мяса неизвестного животного, садились за разные столы. По ночам Антон дожидался, когда захрапит Стас, и, крадучись, шел в номер Рокси…

Но вскоре обоим конспирация надоела.

Теперь все происходило с точностью до наоборот.

– Ты должна сыграть миледи, – сказал Антон.