— Небезопасно? — Глория поворачивается к ним. При таком освещении лет ей можно дать немного, но голос ее с каждой минутой становится все более старым. — Небезопасно? Да нет, вы здесь в полной безопасности. Но не я. Я вас… Черт, в некотором роде, наверное, я вас защищала. А может… — Как она вздыхает! — Я, наверное, просто хотела о чем-нибудь все рассказать.

— Что рассказать?

Вместо ответа она моргает, как будто все позабыла.

— Мадам, — осторожно спрашивает Дэйв, — что вы нам пытаетесь рассказать?

— Тише. Прошу вас. Не здесь.

И эта самая Глория нажимает кнопку на пульте, который болтается у нее на шее, как свисток у учительницы физкультуры, и в ответ на это бибикает огромный внедорожник, последний крик моды, черный, с затемненными стеклами. Она поднимает голову и ведет их к машине. Когда дверь с мягким щелчком открывается, Бетц решает, что в случае чего сюда поместятся не только они четверо, но и вся машина Дэйва. Таких дорогих машин она никогда не видела вблизи. Но при этом на зеркале заднего вида подвешен освежитель воздуха в виде елочки, а сиденье водителя приподнято с помощью четырех телефонных справочников по Манхэттену. Их спутница топает ногой.

— Ну так?

— Чего вы от нас хотите?

— Садитесь в машину.

— Зачем?

Дэйв уже залезает на заднее сиденье. Он высовывает голову и улыбается Бетц.

— Почему бы нет?

Разве могла она не последовать его примеру?

Покачав головой, Дэнни садится на место рядом с водителем, а с другой стороны взбирается, как обезьянка, на возвышение из телефонных книг Глория; она пристегивает ремень. Несмотря на все приспособления, ей приходится вытягивать шею, чтобы смотреть на дорогу.

Не успели они обменяться мнениями по поводу того, правильно ли они поступили или сделали глупость, как Глория заводит двигатель.

— He волнуйтесь, — говорит она, — далеко мы не поедем.

— А куда мы вообще собираемся?

Она жмет на газ с помощью молотка для крокета, и внедорожник плавно выезжает с парковки.

— Туда, где можно поговорить.

Дэйв подозрительно спрашивает:

— Но потом вы нас привезете обратно, да?

— Конечно. Если вы захотите вернуться.

— Что вы нам расскажете?

Похоже, Глорию что-то огорчило тогда, в «Мощном трицепсе», но сейчас она больше из-за этого не переживает. Теперь, когда они отправились в путь, она заговорила деловым тоном.

— Вам следует кое-что узнать.

— Очень мило с вашей стороны, — говорит Бетц, — но нам нельзя отклоняться от намеченного маршрута. Мы ищем… Я хочу сказать… — Она умолкает. Лучше не упоминать «подземную железную дорогу». Теофан говорил, что это опасно. Никому нельзя доверять, пока очередной участник «дороги» не обнаружит себя сам. Она вежливо говорит: — У нас есть, хм, одно дело.

Глория оборачивается и смотрит на Бетц.

— Я вас долго не задержу.

— У нас мало времени.

— Не беспокойся, милая, — произносит она тоном «между нами, девочками». — Я быстро. О'кей?

— И чего же вам от нас надо?

— Очень немногого.

— Мадам!

— Я просто хочу, чтобы вы послушали.

— Разве нельзя было с нами поговорить там, на месте?

— Нет. Это слишком рискованно. — Она останавливает машину возле скалы из красного песчаника. Высоко в небе светит луна, и от зубчатого камня на песок падают такие темные тени, что внедорожник, кажется, совершенно исчезает. — Но вы должны мне доверять.

Наступает долгая пауза. Подростки дружно вздыхают.

— Так что? Вы мне доверяете или нет?

Доверяют ли они ей? Им нужно обсудить все между собой, но… ведь не в надежно закрытом внедорожнике, где их услышит эта странная Глория.

— Так как? Вы готовы выслушать? Говорите же, мне нужно знать ваш ответ.

Бетц ерзает на сиденье. Рядом с ней, в темноте, Дэйв изучает собственные ногти. Дэнни, сидя на переднем сиденье, что-то мурлычет себе под нос. Каждый дожидается, когда заговорит кто-нибудь другой, но никто не знает, что сказать. Как скучающие на уроке школьники, трое подростков, которые проделали такой долгий путь, сидят и ждут, когда закончится эта сцена.

— Ну и ладно, — говорит наконец Глория. — Дети, если вы не собираетесь разговаривать, то, по крайней мере, послушайте меня.

— Мы не дети.

— Для меня вы совсем дети.

— Это не так. — Дэйв хлопает по двери, как будто подчеркивая свою мысль.

— Простите. Давайте я скажу по-другому. Мы не поедем обратно, пока вы не услышите то, что я должна вам рассказать. Понятно?

— Понятно.

— Да, мадам.

— Девочка, я так и не услышала твоего ответа.

— Да, Глория.

— Вот и хорошо. — Теперь, добившись их согласия, Глория повернулась вперед, и, судя по всему, подыскивает слова. Она как будто с трудом вылавливает их из темноты. Наконец она садится вполоборота, так, чтобы ее видели и Дэнни, и двое на заднем сиденье, и начинает: — Я хочу рассказать вам о том, как… Боже, как это непросто.

— О чем это вы…

— Милая девочка, — говорит она Бетц. — Итак. Знаете ли вы, куда деваются бабушки и дедушки?

Дэйв отвечает, как отличник:

— Они путешествуют.

Близнецам не нужно ломать голову над ответом. Это всем известно. «Они путешествуют». Это же правда. Тем они и занимаются. Бетц считает, что именно на это пожилые люди копят деньги, — когда они перестают работать, они едут в Китай или еще куда-нибудь.

— Откуда вы знаете?

— Мы получаем потрясные открытки из всяких заграничных местечек.

— Ага, — говорит Глория, — но возвращаются ли они потом обратно?

— Само собой.

— Вы уверены?

У Бетц есть куколки с Гаити, тамагочи из Токио и фарфоровый кукольный сервиз, который, кажется, прислали из Дрездена.

— Да конечно же, мы всегда получаем от них подарки.

Дэнни бурчит:

— Простите, мадам, я не понимаю, к чему вы клоните.

— Выслушайте меня. Вернемся к бабушкам и дедушкам. Вы их видели в последнее время?

После некоторых размышлений Дэйв признается:

— Вообще-то нет.

— Вот и я об этом. Так вот. Знаете ли вы, что с ними происходит, пока они где-то путешествуют? Думаю, не знаете. — Глория умолкает, а потом задает новый вопрос. — Я хочу спросить, знаете ли вы куда на самом деле деваются бабушки и дедушки?