У Карины рот открылся сам собой. Она помнила, что мама тогда заболела и попросила Мэгги с Майклом пожениться при ней. С ума сойти! Все это время ее мать знала все и сама планировала все ходы.

– Сурово ты с ними. А почему я не знала?

– Я мать. Мы все делаем для своих детей то, что нужно, когда им необходим толчок. Теперь бы еще с Джульеттой что-то придумать, чтобы смотрела иногда и на мужчин, не на одни электронные таблицы.

– Желаю удачи! – засмеялась Карина. Она наклонилась к матери и обняла ее. Знакомый запах сдобы, сахарной пудры и покоя умиротворял душу. – Я тебя люблю, мама.

– И я тебя люблю, моя милая девочка.

Они так и сидели обнявшись, пока Карина не почувствовала в себе достаточно сил, чтобы выпустить мать из объятий.

* * *

Время пришло.

Карина стояла на улице, а Габби сидел у нее на руке.

Солнце ласкало теплом ее кожу, белые перья голубя сверкали в солнечном свете.

– Я тебя люблю, милая птичка. – Карина погладила шелковистую грудку.

Птица подняла голову и заворковала, словно предчувствуя расставание. Карина колебалась. Она знала, что никогда больше не увидит Габби. Голубь, здоровый и сильный, полетит теперь домой, оставив ее.

И тут в голове словно лампочка вспыхнула и тут же разлетелась на тысячи осколков.

Макс любит ее.

Сколько можно сомневаться в себе? Когда настанет для нее время бороться за свое счастье, когда она ясно поймет, что достойна Максимуса Грея и всего, что он может ей дать? Эти несколько недель без него доказали Карине, что она способна быть самостоятельной. Идти за своей мечтой. Пережить неудачу и не сдаться. Просить о том, чего хочет, без страха.

Она может жить без него, но не хочет.

Ее муж любит ее, но ему нужна женщина, которая будет его достойна. Карина никогда не верила в себя настолько, чтобы отдаться Максу целиком, всегда боялась, как бы он не догадался, что она для него недостаточно хороша.

Слова матери снова зазвучали в ушах – даже голова закружилась.

«Не пора ли тебе и самой в себя поверить?»

Да.

– Пора лететь, Габби.

Карина подбросила руку вверх. Голубь захлопал крыльями и взлетел. Он красиво взмыл к самому небу, его белые крылья были хорошо видны на фоне деревьев, и Карина смотрела вслед птице, пока та не пропала из виду. Мимо проплывали вдаль круглые пушистые облака.

Порхание бабочек в животе улеглось. В душе родилась глубокая уверенность. Карина доверяла своему инстинкту и понимала, что пришла пора сделать шаг. Пора стать той женщиной, какой ей предназначено быть.

Пора вернуть своего мужа.

Макс перевел взгляд вверх, на вывеску модной галереи в Сохо.

Имя Карины было выписано на ней причудливой вязью, веселые белые фонарики, развешенные по периметру, привлекали внимание зевак. Он набрал в легкие побольше воздуха, надеясь, что у него хватит сил пережить этот вечер.

Приглашение на ее первую выставку было и потрясающей неожиданностью, и грустной насмешкой. Грудь распирало от гордости. Его талантливая, красивая жена наконец поняла себе цену, а его не было рядом, чтобы порадоваться вместе с ней. Но он не мог отказать себе в том, чтобы увидеть ее еще раз, в блеске славы. Он должен посмотреть на ее работы и вспомнить, как они занимались любовью у нее в мастерской, как он разрисовывал ее тело шоколадом.

Раскаяние слежалось внутри в тяжелый твердый ком.

Макс открыл дверь и вошел.

Помещение было большое, просторное, разделенное белыми колоннами на четыре равные части. Полный бар, официанты ходили по залу с шампанским, вином и всяческими закусками. Люди собирались группами, болтали и смеялись, обходя зал по кругу. Взгляд Макса сразу же упал в правый угол – он словно почуял, где она.

Карина смеялась, запрокидывая голову, над тем, что говорил ей какой-то мужчина. Длинное черное платье блестело в электрическом свете. Темные кудри были уложены и заколоты в высокую прическу, но Макс знал: стоит потянуть одну шпильку, и вся эта шелковая грива рассыплется по плечам неистовым водопадом. Глаза Карины сияли внутренней радостью и уверенностью, какой он никогда не видел у нее прежде.

Да. Она счастлива без него.

Подавив свои чувства, Макс отвернулся и подошел к первому холсту.

И замер, пораженный.

Он ожидал увидеть портреты, написанные искренне, с душой, с легкой теплотой, которую Карина всегда привносила в те немногие свои работы, какие ему посчастливилось увидеть. А эти, казалось, были написаны совсем другим художником.

Выписанные в грубоватой, неприкрашенной манере, затененные черным и серым с редкими проблесками красного, пары на холсте были представлены в различных эротических позах. Вот женщина изгибается, прижатая к стене, а ее возлюбленный прижимается губами к ее обнаженной груди. От их тел так и веяло грубоватой чувственностью, на грани непристойности, но эта грань оставалась неперейденной, а нарисованное справа окно казалось зеркалом между интимной жизнью двоих и внешним миром. У зрителя создавалось впечатление, что он чуть ли не подглядывает в окно, и это было настолько необычно, что от картины невозможно было отвести глаза.

Макс переходил от одной картины к другой, и ему казалось, что эти мужчина и женщина запутались в паутине своих отношений. На одном из холстов на лице женщины, глядевшей на своего возлюбленного, читались одновременно беззащитность и вожделение. Его резкий профиль не выражал ничего, кроме жесткости и стальной решимости. На другом те же лица были выписаны подробнее: лбы касаются друг друга, губы на расстоянии шепота, глаза скрыты от зрителя, так что приходилось только догадываться, о чем они думают.

Макс разглядывал все картины подряд с непривычной для него жадностью. Работы были выдающиеся, и он понял, что в таланте его жены кроются страсть и глубина, способные потрясти весь художественный мир. Карина стоит в начале длинной, успешной карьеры. Неудивительно, что Сойер так обрадовался. Он только что открыл новую знаменитость.

Люди толпились вокруг и пытались вовлечь Макса в беседу. Официанты останавливались и спрашивали, не нужно ли ему чего-нибудь. Он не отвечал. Только впитывал в себя Каринины картины и чувствовал, что заглянул в последний потаенный уголок ее души, который она до сих пор прятала. Теперь он открылся во всей обнаженной красе.

Dio, он любит ее!

Макс пришел пораньше, чтобы не столкнуться с Алексой, Ником, Майклом и Мэгги. План был смехотворный и типично мужской. Пробраться незаметно, посмотреть на ее работы, помучить себя и так же незаметно убраться. Прийти домой и напиться вдребезги в компании примостившейся в ногах собаки.

– Макс?

Ее голос зазвенел в ушах. Сильный, грудной, как у Евы. Сладкий, как у ангела. Он стиснул зубы и обернулся.