Мне было тяжело и очень одиноко в своей двухкомнатной лондонской квартире. Мне говорили, что из-за передачи, в которую я вложила всю душу, я стала феминисткой. Меня называли бесстыдной женщиной, которой безразлична честь семьи. И никто не поинтересовался, что я тогда чувствовала. Меня убеждали, что я обязана принять Джаведа обратно и притворяться, что все в порядке. Мне говорили, что пуштунская женщина должна страдать молча. Ни родственники, ни мои земляки не поддерживали меня, пока мы разводились. Наша религия учит, что семья — основа любого общества, но если два человек не могут жить вместе, им следует развестись.

Если пуштунская женщина — человек второго сорта и не должна даже заикаться о своих правах, то я не хочу быть пуштункой. Я понятия не имею, кто я теперь, однако не хочу больше страдать во имя традиций и суеверий.

Сколько раз я плакала навзрыд, особенно в метро, когда ехала на работу или с работы! Меня обуревали противоречивые чувства. Я злилась, что мне придется заплатить много денег, заработанных тяжелым трудом, чтобы развестись с мужем, которого я никогда не любила. За эти деньги Джавед привез себе девятнадцатилетнюю невесту из Кабула. Но даже в самой отчаянной ситуации может блеснуть лучик надежды, и этим лучиком стали мои лондонские друзья, большинство из которых не афганцы. Эти люди выслушали меня и поддержали. Они не осуждали меня за то, что я развелась. Они научили меня любить и быть любимой. А еще мне становилось легче, когда я вспоминала истории стойких и храбрых афганских женщин.

Приняв решение развестись с Джаведом, я знала, что иду против воли семьи. Это было самое трудное решение в моей жизни. Не только мне, но и моим родителям и другим родственникам пришлось нелегко. Развод изменил мой взгляд на общепринятые в афганском обществе ценности. Я перестала слепо следовать традициям. Это сделало мою личную жизнь любимой темой сплетен афганцев как в Лондоне, так и в моей родной стране. Мне было одиноко и больно, но каждое слово, направленное против меня, лишь укрепляло мою решимость. Каждая обидная фраза, брошенная в мой адрес, делала меня сильнее. В результате я стала лучше понимать других людей, их горести и печали. Я уже не считала себя вправе судить их.

То, что я выросла в Афганистане, имеет много плюсов: я знаю несколько языков и культуру моей родины; я работаю с афганцами и в то же время могу свободно передвигаться по Лондону, как любая другая живущая здесь женщина. Мне очень помогло то, что я жила в двух абсолютно разных странах. Афганская культура много дала мне, и я радуюсь, когда моим лондонским друзьям нравится афганская музыка, которую я даю им послушать. А мне нравятся песни группы «АББА» и Мадонны, которые они записывают для меня.

В одном я абсолютно уверена: именно страдания, через которые я прошла в детстве и юности, сделали меня той, кем я сейчас являюсь. Как сказал один из моих друзей, я — Зархуна, готовая сражаться за свои права. Я теперь знаю, что всегда найдется то, что поможет мне принять нелегкое решение. Для меня таким фактором стал пример всех тех афганских женщин, с которыми я познакомилась благодаря «Афганскому женскому часу». Их истории и их сила помогли мне. Такие женщины, как Анеза, Шарифа, Шириинджан, Вазма, Лейла и Гутама, послужили для меня примером. Их истории научили меня, что не обязательно следовать общепринятым традициям и мириться с унижениями лишь потому, что ты женщина. С моей стороны было бы трусостью не изменить свою жизнь к лучшему, имея поддержку друзей и британского общества.

Эти женщины вдохновили меня на написание автобиографической повести, я готова рассказать о своей жизни. Я поняла, как важно говорить правду. Взрослый человек, живущий в цивилизованном обществе, не должен плыть по течению, лгать самому себе, он должен бороться за свое счастье. Афганские женщины помогли мне стать более уверенной в себе, позволив поделиться их рассказами с миллионами читателей по всему миру, и я хочу поблагодарить их за это.

В афганской культуре девушка не должна испытывать чувства к мужчине до свадьбы. Однако если парень полюбит какую-нибудь девушку, его близкие радуются этому. Обычно его семья старается поженить его с любимой. А вот если кто-нибудь узнает, что девушка неравнодушна к кому-то, ее репутация будет запятнана на всю жизнь. Гутама была достаточно храброй, чтобы отстоять свое счастье вопреки обычаям. Вспоминая ее рассказ, я спрашиваю себя, найду ли я когда-нибудь в себе смелость признаться родителям, что полюбила одного мужчину, но, перебирая события прошедших лет, я не уверена, что вскоре буду готова затеять еще одну революцию.

Эпилог

Осенью 2001 года афганские войска и их союзники свергли власть талибов и с помощью международного сообщества передали управление страной временному правительству. Афганский народ надеялся на лучшее и верил, что пришло время мира и процветания. Люди чувствовали себя так, словно с их плеч свалилась непосильная ноша. Мужчины сбрили бороды, которые обязаны были носить при режиме талибов, а многие городские женщины сменили паранджу на шаль. Женщинам снова можно было ходить в учебные заведения и на работу. Они стали более свободными, но вопрос, насколько улучшилась их жизнь после 2001 года, остается открытым. Хочется верить, что не зря были отданы многие жизни в борьбе с талибами и Аль-Каидой и потрачены миллионы долларов на гуманитарную помощь.

Самым значительным завоеванием является то, что среди членов афганского парламента насчитывается более шестидесяти женщин. Женщин стали назначать на важные посты в правительстве, суде и средствах массовой информации, но Афганистан по-прежнему остается во власти религиозных и иных предрассудков. В начале 2009 года афганский мулла, принадлежащий к шиитам, мусульманскому меньшинству (большинством являются сунниты), предложил принять закон, ограничивающий права шиитских женщин. Этот закон был подписан президентом Карзаем. Члены правительства заявили, что этот закон защищает шиитских женщин в их семьях, но многие считали, что он ограничивает их права. К примеру, согласно этому закону муж может морить жену голодом, если она отказывается переспать с ним. Она может отказать ему только в случае своей болезни. А еще жена не может покинуть дом без разрешения мужа, если только это не вызвано крайней необходимостью.

Этот закон бурно обсуждался моими коллегами в Лондоне и Афганистане. Я спорила с теми мужчинами, которые заявляли, что жена должна спрашивать у мужа разрешения выйти на улицу.

— Зархуна, если бы ты жила в Афганистане, то не говорила бы так, — сказал один из моих коллег.

Я много думала над его словами и поняла, что он прав. Годы, прожитые в Великобритании, научили меня бороться за свои права. Многие активистки, живущие в Афганистане, тоже протестовали против принятия этого закона, но женщинам, даже если они члены парламента или юристы, сложно что-то изменить. Я поняла, что если бы не переехала в Лондон, то ни за что не решилась бы развестись, не желая позорить свою семью. Вспоминая о своем несчастливом браке, я до сих пор испытываю горькие чувства. Тогда будущее представлялось мне безрадостным, но я нашла в себе силы изменить свою жизнь, несмотря на то, что ради этого мне пришлось нарушить традиции своего народа.