— Потому что я вам ни черта не доверяю, — честно сказала я. — Я же не знаю, какая оперативная необходимость движет вами прямо сейчас.

— И каким вы видите дальнейшее развитие ситуации, Боб? — поинтересовался агент Смит. — Вы на самом деле собираетесь в нас стрелять? Стрелять в сотрудников теневого агентства? Вы готовы пойти против всего института власти? Вы осознаете, к каким лично для вас это приведет последствиям?

Когда он перешел к угрозам, я окончательно осознала, что они меня переиграли. Мой единственный козырь — Эми — оказался бит. Они вычислили ее, они нашли ее, они вот-вот ее заполучат, и значит, мой альтернативный план, в котором я собиралась использовать бывшую подругу в качестве предмета для торгов, пошел к черту.

Впрочем, по поводу этих торгов у меня с самого начала присутствовали сомнения. Я по натуре не спекулянт.

— Давайте на мгновение отвлечемся от вот этого всего, — предложила я. — В рамках отвлеченной философской дискуссии я хотела бы задать вам гипотетический вопрос, Эллиот. Вот у нас тут два объекта, представляющих для вас определенный интерес. Я — цензор, она — внезапный творец, и вы считаете, что мы обе у вас в кармане. Но если бы у вас была необходимость выбрать только одну из нас, на кого бы вы поставили?

— Вопрос так не стоит, Боб, — сказал агент Смит.

— Как это? Я же только что его поставила. Гипотетически.

— Нам хорошо известно, на что вы способны, Боб, а вот с возможностями Аманды нам еще предстоит разбираться, — сказал агент Смит. — Ее конструкт получился очень хорош, но после эпизода с мистером Брауном мы знаем, что он не является ультимативным оружием. Сейчас сложно определить его истинную полезность.

На полевых испытаниях персонаж не смог одолеть сюжетную броню главного героя. Это печально для ТАКС. Это значит, что им по-прежнему нужны Цензоры. Что у них нет универсального инструмента, которым они могли бы одновременно и гвозди забивать, и шурупы заворачивать.

Но даже ТАКС не знает, на что еще способен творец.

— Так кого бы вы выбрали? — поинтересовалась я.

Агент Смит покачал головой.

— Это сложный выбор, Боб, и, по счастью, у меня нет необходимости его делать, — сказал он.

— Да? — я направила правую «гадюку» в голову Эми. — А ведь я могу сделать так, что вы не получите ни одной из нас.

— Эй… — донеслось с дивана.

— Помолчи, Эми, — сказала я. — Ты уже все сделала.

— Я не хочу продолжать эту отвлеченную философскую дискуссию, Боб, — сказал агент Смит. — Опустите пистолеты. Так вы ничего не решите.

— Я вижу, что вы снова не надели бронежилет, Эллиот, — заметила я.

На незнакомых агентах бронежилетов тоже не было, но несмотря на это, они чувствовали себя совершенно вольготно. Наверное, тоже входили в список на воскрешения, и, вероятно, были большими шишками в ТАКС. Может быть, начальниками отделов.

— Я же не на перестрелку в баре собирался, — сказал агент Смит. — И потом, вы же знаете, что мне бронежилет не нужен.

— А вы не думали, что если вас вычеркнет из этого мира пуля Цензора, то, возможно, ни один творец больше не сможет помочь вам восстать из мертвых? — поинтересовалась я. — Такие эксперименты вы проводили?

— Нет, — сказал он. — Не проводили.

Лицо его осталось непроницаемым, но я надеялась, что мне удалось хотя бы немного поколебать его уверенность в себе.

С таким же невозмутимым видом агент Смит сунул руку под пиджак и достал из кобуры свой пистолет.

— В эту игру можно играть и вдвоем, — сказал он, направляя ствол в голову Эми.

— Вот это поворот, — сказала я.

— Вы же разумный человек, Боб, — сказал он. — И вы не убийца. Вам доводилось это делать, но только по необходимости, а сейчас такой необходимости нет. Возможно, вы могли бы выстрелить в свою подругу под влиянием первоначального импульса, в, так сказать, моменте, но этот момент уже прошел. Опустите пистолеты, и мы поговорим, как разумные люди.

Что ж, они неплохо поработали над моим психологическим портретом.

Они меня переиграли. Я не была готова стрелять в Эми, и не видела иного способа разрешения текущей конфликтной ситуации, кроме как убрать оружие и сдаться на милость победителя… Альтернатива была слишком печальной: в достаточно маленькой комнате собралось пять человек, у четырех из которых есть оружие, и в случае, если начнется перестрелка, шансы любого из нас остаться целым и невредимым стремились к нулю.

Но что-то, возможно, доставшееся в наследство от кого-то из родителей упрямство, мешало мне сделать самый разумный в этих обстоятельствах ход.

— Опустите же пистолеты, Боб, — в который раз сказал агент Смит. — У вас уже, наверное, и руки устали.

— Я так до утра могу простоять, — заверила я.

— А я не могу, — сказал агент Смит.

Он чуть опустил ствол и прострелил Аманде колено.

* * *

И знаешь, это, наверное, и был тот самый момент, когда все окончательно поломалось.

Дела шли плохо и до этого, но пока агент Смит не начал стрелять, я допускала возможность настоящей схватки между нами лишь умозрительно, как один из вариантов, до которого все-таки не дойдет.

Но, видимо, терпение агентов тоже небезгранично, и он решил первым повысить ставки в нашей игре.

Я не ожидала выстрела, я думала, он продолжит уговоры, и поэтому вообще никак не успела отреагировать, и просто смотрела, как мгновенно побледневшая Эми валится с дивана на пол и, по счастью, практически сразу же теряет сознание от болевого шока.

Чтоб ты понимал, я была настолько в ступоре, что мои пальцы даже не дернулись на спусковых крючках.

— И что вы будете делать теперь, Боб? — поинтересовался агент Смит. — Вы уже в любом случае не сможете забрать ее с собой, что бы вы там ни собирались с ней делать. Так что делать то, что вы там собирались, придется прямо сейчас. Как поступите? Добьете ее? Позволите ей истечь кровью? Вы понимаете, что в лучшем случае она останется хромой на всю жизнь, и это исключительно ваша вина, Боб?

— Вообще-то, это вы в нее выстрелили, — напомнила я.

— Только потому, что вы меня вынудили, — сказал агент Смит. — Потому что я не вижу другого способа вас вразумить, Боб.

— Значит, теперь я, по-вашему, вразумлена?

— Вы должны наконец-то понять, что игры кончились, — сказал он. — Что теперь все будет серьезно, и я меняю правила игры.

— И каковы новые правила?

— Я говорю вам прыгать, и вы прыгаете, — сказал он. — Я устал от вас, Боб. Устал вас уговаривать и лить удобную для вас ложь в ваши уши. Устал от вашего ерничанья, от того, что вы все время пытаетесь все сделать по-своему, устал от необходимости бегать за вами по всему Городу и слышать длинные гудки в то время, когда вы должны были уже десять раз взять трубку. Вы работаете на ТАКС, Боб. Вы — наша собственность, нравится вам это или нет. Скорее, не нравится, но это уже не имеет значения, не так ли? Посмотрите вокруг, Боб. У вас ничего не осталось. Только мы.