На волне азарта я тоже решила размять руки. Не то чтобы поучаствовать в общей рубке, а так, в уголке, чтобы не сильно отсвечивать. Ручки шаловливые давно уже эфес скьявоны крутят, да и сам клинок тоже не ради прикола у ног болтается. Встала (хоть еще десять минут назад о таком нарушении права на отдых и помыслить не могла!) и медленно, напрягая по очереди все мышцы, стала переходить из стойки в стойку. Мышечная память с трудом вбивается, но потом хрен выбросишь из подсознания. Мой тренер говорил, чтобы из сознания в подсознание перебросить движение, надо его повторить сто сорок четыре тысячи раз. Ну, это он, конечно, загнул, но что-то в этом, несомненно, было. Повторение — мать учения. Выпала вот свободная минутка, почему бы не повторить знакомые каты, а то еще понадобятся, а ты их — раз, и забыла. Нехорошо, однако! Насчет «забыть» — это я поприкалывалась, однажды вбитое не забывается, но мышцы-то об этом не знают и норовят сделать движение вялым и медленным. А ну, работайте, падлы, а то начну каждое утро зарядку делать! Испугались, задвигались быстрее, не пытаются напрячь тело приглушенной болью.

~~~

— Ой, девка, а что это ты так свою железку крутишь? Будто она у тебя как палка!

Обидеть пытаетесь? Как пить дать, обидеть! С «рыцарками» нашими, которые первый раз на Игру попали и тут же за меч, как за дрын, хватаются, сравнить удумали! И ржут, довольные!

— А может, покажешь, как правильно?

— А если и покажу?

— Ну так давай!

Ох, заносит меня — держите двое! Не то что против сабли прямая скьявона проигрывала в технике, просто не мое это оружие. Выбрано оно было для прохода через подземелья, а на поверхности я все-таки предпочла бы или полуторник, с моими узкими ладошками получавший двуручный хват, или, на худой конец, вот такую легкую карабелю или шамшер. Просить сейчас «а дайте, дяденька, мне вашу!» хотелось еще меньше. Скьявона хороша для прямых, тяжелых ударов и четких, без вывертов, блоков, закрытый усиленный эфес позволяет ставить блоки чуть ли не гардой и выводить удары одним движение кисти, избегая широких круговых замахов от плеча. Что ж, попробуем! Хотя мои прекрасные теоретические знания могут за не фиг делать разбиться об опыт и скорость противника.

Конаш, выступивший добровольным арбитром, предупредил участвующие стороны о недопущении смерти или тяжелых увечий — это порадовало. По крайней мере, без рук не останусь. А также, что проигравший моет котлы после еды — а вот это уже никуда не годилось! Не собираюсь я тут им посудомойщицей заделываться! Один раз помоешь, другой, а на третий так и в обслуживающий персонал спишут. Обслуживающий — это значит обслуживающий по всем параметрам. Фигушки! Не дождутся!

Как я и предполагала, скорость сабли и подвижность умелого воина сразу вогнали меня в глухую защиту. Я старалась принимать удары на короткие блоки, не отставляя далеко клинок, а в особенно удачных случаях — сливать с верхних блоков. Времени для контратак не было. Козак уверенно теснил меня к краю поляны, наседая с разных направлений, пытаясь ударить то сверху, то снизу. Нижние удары было особенно неудобно принимать ровной коротковатой скьявоной, но тут я уже старалась просто уводить корпус и ноги с линии атаки. Для того чтобы отбить такие удары, надо вывернуть меч полукругом изнутри, а не так, как многие новички делают — «догоняют» клинок по внешнему полукругу и «прижимают» к себе лезвие противника. На первых порах это кажется неудобным и долгим по сравнению с короткими внешними блоками, но если научишься и привыкнешь, то внутренний кистевой полукруг исполняется намного быстрее прямолинейной защиты.

Долго так продолжаться не могло — я уже чувствовала, что моя защита с каждым ударом ордынца проминается все больше, а удерживать потяжелевшую скьявону приходится дополнительно левой рукой за навершие, как внезапно горячий уголечек пробежал к горлу, и меня бросил на колени рвущийся из груди кашель. Приплыли, бл…!

— Ты что, дивка, хвора? — В голосе Конаша слышна была озабоченность здоровьем моей незабвенной тушки.

— Да не так, чтоб сильно, — попыталась отмазаться, — это сезонное обострение. Ничего страшного — покашляю с недельку, и пройдет.

— Ох, девка, выпороть бы тебя!

— А вот этого не надо! — На всякий случай я встала и, пересилив желание судорожно втянуть ставший резиновым воздух, исподлобья посмотрела на козака.

— Эх, ладно! — махнул рукой куренной и развернулся к столпившимся мужикам: — А вы чо стали? Хвору девку не бачилы?

У всех сразу нашлась куча работы, да и каша уже подошла, даже подгорать начала. Вот не повезло тому, кто котел отдраивать будет. Надеюсь, что «хвору дивку» лишат этой «привилегии».

Когда мы остались одни с Конашем, он нахмурился и спросил:

— Ты давай от меня не скрывай. Вижу, что болезнь давняя, так что не мудри, говори, мож, что сделать можно.

Я опешила. Конаш был первым (на самом деле первым) мужчиной, который отнеся к моему кашлю неравнодушно да еще помощь предложил. С одной стороны, не привыкла я к чужой жалости, а с другой — и не жалость это. Мелькнула шальная мысль — а вдруг и вправду поможет?! Ведь здесь есть какая-никакая магическая мазь, которая раны излечивает так, что даже шрамов не остается, так, может, и другие магические лекарства есть? Как-то я забыла, в каком мире сейчас живу. Привычки с прошлой жизни не пользоваться магией, воспитанные с детства, очень трудно перебарывать.

— Это… астма. От сырости.

— Что ж ты тогда не сидишь дома, коли больна?

— Я думала, что успею до холодов добраться до Уфаля, а там и до перевала рукой подать, — я специально упомянула Уфаль, как ближайший крупный город. Если я путешественница, то должна знать географию местности, куда путь держу. — Да, видно, сильно в пути задержалась… то твари напали, то прятаться от скайль-т-тэйлей пришлось, вот и не успела. Ничего страшного, не волнуйся за меня.

— Эх, девка, задержишь ты нас… бросить тебя, что ли?

— Бросай… я и сама не заблужусь, — м-да, это я погорячилась! Если честно, то я даже не знаю, где я сейчас нахожусь и сколько до замка. А спросить? Ну, я еще не настолько с ума сошла!

Конаш только рукой махнул и пошел к костру. Я последовала за ним.

~~~

Темп движения отряда все-таки снизился. Из-за меня. Знать бы еще конечную цель Конаша, и было бы вообще хорошо. Но козаки народ молчаливый и осторожный — не галдят, меж собою перекидываются только отрывочными фразами и на веселую дружную компанию аж совсем не тянут. Одно только было понятно — солнце садилось за левым плечом, а значит, мы уже некоторое время идем на северо-восток.

На вечернем привале я все же попросила посмотреть оружие у козаков. А заодно глянуть на металл и клейма. Только у двух шамшеров я увидела серое дымчатое лезвие с волнообразным рисунком по стали — дамаск. С клеймами обстояло хуже — их просто не было ни на одном клинке. Означает ли это, что в этом мире нет центров производства оружия и признанных мастерских? Или это то, что личные клейма тут не в ходу, и производство централизованно и принадлежит государству? Впрочем, это не те вопросы, которыми сейчас надо забивать голову.