Поэтому покинув дом Джуффина, я отправился не спать, что было бы логично, но совершенно неразумно, а в очередной раз любоваться Дворцом Ста Чудес. Причём основным аргументом стало вовсе не желание насладиться зрелищем при лунном свете, а практическое соображение, что я уже всё равно нахожусь на Левом берегу— не пропадать же зря такому счастливому совпадению.

А что до Старого Города отсюда добираться раза в три ближе, чем до дальней окраины, мой рациональный ум в расчёт принимать отказывался. Он у меня вообще не мелочен.

Так или иначе, а о поездке я не пожалел. Отражения почти полной луны в стенах зеркальной громады Куанкурохского маяка, причудливые силуэты бесчисленных башен на фоне ночного неба и разноцветные отблески фонарей произвели на меня столь неизгладимое впечатление, что я послал зов Малдо и наградил его очередной порцией комплиментов, столь увесистых, что не знаю даже, устоял ли он на ногах. А потом долго бродил среди декоративных колонн и хаотических нагромождений не вывезенного пока на новую стройку мусора, стремительно пьянея от тёплого ночного ветра, одиночества и обрушившейся на меня красоты. Почти поверил, что сплю и вижу всё это во сне, но вовремя опомнился — ещё чего не хватало! Ну уж нет, я живу в этом городе наяву и собираюсь продолжать в том же духе ещё, как минимум, лет сто. Или тысячу. Или вообще всегда. Почему бы нет.

В ту ночь, под стенами фантастического Дворца Ста Чудес, я чувствовал себя сокрушительно, непререкаемо, неумолимо бессмертным. Похоже, именно в этом и состоит подлинный смысл любого искусства: напомнить, как обстоят в действительности наши дела. Даже магия не может заменить его в полной мере. Не знаю, почему, но это так.

Обратно я ехал, по моим меркам, очень медленно. Потому что ещё по пути ко Дворцу дважды буквально чудом объехал брошенный на дорогу мусор. Ну то есть как брошенный, скорее всего, просто случайно потерянный. Когда грузишь амобилер под завязку, посеять по пути пару-тройку тюков и не заметить — плёвое дело. Я и сам вполне мог бы так отличиться.

Для вечного торопыги вроде меня медленная поездка через ночное Левобережье, красивое, зелёное, но плохо освещённое и, чего греха таить, довольно однообразное, то ещё испытание. Однако я держался молодцом. Внимательно смотрел на дорогу, не позволяя себе отвлекаться на посторонние мысли. Глупо было бы перевернуться, наехав на какую-нибудь гнилую бочку. А уж журналистам «Суеты Ехо» радость — словами не передать.

Только поэтому я заметил людей, сидящих на обочине дороги. На своей обычной скорости просвистел бы мимо, не оглянувшись. А тут даже обрадовался — какое-никакое, а разнообразие пейзажа. Кто такие, что делают? Скорее всего, влюблённые, хотя…

«Точно влюблённые», — подумал я, подъехав ещё ближе и разглядев, что один человек не сидит, а лежит на траве, а второй склонился над ним так, словно собирается поцеловать. Хотя, конечно, довольно необычное поведение. У нас не занимаются любовью прямо на улицах — даже на окраинах, даже по ночам. Целуются на публике и то нечасто, лично я видел подобные сцены всего несколько раз, причём в половине случаев был их непосредственным участником. Так то я, дикий варвар из Пустых Земель — и по легенде, и, будем честны, по сути.

«Пьяные, что ли?» — снисходительно подумал я. И на всякий случай поехал ещё медленней: вдруг им приспичит внезапно подскочить и от полноты чувств немного поплясать у меня на пути. Бережёного бог бережёт.

Мёртвый. Арварохский.

Присмотревшись к парочке повнимательней, я начал сомневаться, всё ли с ними в порядке. Сложно сказать, что именно меня смутило. То ли недостаточно страстные позы, то ли полная тишина, сопровождавшая их возню, то ли тот факт, что они не обратили ни малейшего внимания на мой амобилер, а ведь кто угодно на их месте всполошился бы.

В общем, я заподозрил неладное, свернул на обочину и остановился. Сам не знаю, что собирался делать. Скорее всего, задать дежурный вопрос: «Ребята, у вас всё хорошо?» — быть посланным ко всем Тёмным Магистрам одновременно, вежливо поблагодарить: «Да, мне как раз в ту сторону», — и с легким сердцем продолжить путь.

Но спросить так и не успел. Потому что посмотрел на парочку боковым зрением — просто по привычке. Я же обычно по несколько часов в день так на людей смотрю. Определяю, кто тут у нас спящий, а кто просто погулять вышел. Не то чтобы от этого занятия была большая практическая польза. Но когда твоей основной служебной обязанностью является улаживание проблем тех, кому мы снимся, а бегать с жалобами в Дом у Моста они пока не приучились, приходится делать то немногое, что можешь.

Зато в ходе приятных, но вполне бессмысленных служебных скитаний по городу у меня выработалась полезная привычка. Кто бы передо мной ни оказался, я сперва машинально проверяю, снюсь ему или нет, а уже потом думаю, что делать дальше. Даже со знакомыми так себя веду. По идее, это не лишено смысла. Если завтра какому-нибудь гению приснится, будто он выглядит в точности как сэр Джуффин Халли, сидит в его кабинете и отдаёт приказы, лучше нам всем об этом побыстрее узнать.

В общем, что касается подозрительной парочки. Человек, лежащий на земле, мерцал, в точности как старый грибной фонарь — тусклым светом насыщенного оранжевого оттенка. То есть, на самом деле, дрых без задних ног где-нибудь в другой Вселенной. Зато тот, который над ним склонился, бодрствовал. И это не нравилось мне больше всего.

Ещё недавно мне даже в голову не приходило, будто спящие могут нуждаться в защите от жителей Ехо. Что за нелепая идея — обижать того, кто видит тебя во сне? Кому это может понадобиться? Зачем?

Однако после того, как я почти случайно нарвался на дурака Еппу Буобли, запугивавшего сновидцев зловещими пророчествами, был вынужден признать, что некоторым людям просто нравится мучить других людей. И они могут делать это исключительно ради собственного удовольствия, без каких-то дополнительных причин. Понять это я не могу, но принять к сведению пришлось. Иногда плохо думать о людях — единственный способ их же защитить.

Поэтому сейчас я пулей вылетел из амобилера, буквально в два прыжка пересёк дорогу, намереваясь сперва втиснуться между бодрствующим и спящим, а уже потом разбираться, чем они занимаются. К счастью, в последний момент я узнал человека, склонившегося над мерцающим телом, сообразил, что главный Королевский знахарь сэр Абилат Парас — не лучший кандидат в потенциальные злодеи, и даже сумел изменить траекторию своего полёта. То есть, не обрушился на него всей тяжестью, а, влекомый беспощадной силой инерции, улетел в ближайшие кусты. И уже оттуда спросил:

— Что-то случилось?

Знахарь не выказал ни удивления, ни тревоги. Сосредоточенно наблюдал, как я выкарабкиваюсь из кустов, явно пытался сообразить, при каких обстоятельствах видел меня прежде. Неудивительно, встречались мы до сих пор всего пару раз, да и то мельком. Счастье, что хотя бы меня память не подвела.

— Сэр Макс, это действительно вы? — наконец неуверенно спросил сэр Абилат.

Я невольно улыбнулся.

— Хороший вопрос по нынешним временам. Даже удивительно, что до сих пор никому не пришло в голову пройтись по городу с моей рожей на лице и посмотреть, что будет.