— С ней все в порядке? — обеспокоенно выдохнула Лизи.

Джорджи посмотрела на нее:

— Я убеждена, что у мамы такой же приступ, как у нас с тобой. Все эти ее приступы, все ее жалобы и обмороки, все это — притворство, чтобы заставить нас делать так, как она хочет.

— И конечно же простого приступа было недостаточно, — продолжила Джорджи. — Она припомнила твое несчастное положение и ясно дала понять, что умрет — умрет! — если еще и я опозорю семью. И папа принял ее сторону. До твоего падения, Лизи, он с пониманием относился к тому, что касалось Питера. Сейчас он на стороне мамы. Он боится большего позора.

Лизи было стыдно за себя.

— Это моя вина, так?

— Нет, это вина Анны. И вот, пожалуйста, мы страдаем от отсутствия у нее морали, пока она счастливо живет в браке со своим мужем! — сердито воскликнула Джорджи.

Старый гнев вспыхнул в сердце Лизи. Нечестно, что они с Джорджи так страдают, в то время как у Анны безупречный брак и идеальная жизнь.

— Анна никогда не хотела, чтобы кто-нибудь из нас так страдал из-за ее ошибки.

Лизи говорила очень спокойно, стараясь не поддаваться жалости к себе или неблагоприятным или недобрым обвинениям в адрес своей сестры.

— Сомневаюсь, что это была одна ее ошибка, — горько проговорила Джорджи.

Лизи застыла.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила она.

Джорджи знала правду о разврате Анны?

— Я сомневаюсь, что Тайрел де Уоренн был ее первым любовником, Лизи. Я думаю, у приличных леди Лимерика были причины называть ее распущенной и самодовольной. Никто не флиртовал больше ее.

Пусть Анна и призналась в своих грехах, это признание было личным, и Лизи знала, что не должна обсуждать это с Джорджи.

— Анна легкомысленная и беззаботная, и это легко можно истолковать как распутное поведение, — сказала она, — когда ничего такого не планируется.

— Ты ведь никогда не перестанешь защищать ее? Даже когда она отняла у тебя Тайрела.

Лизи отвела взгляд. Она не хотела обсуждать это болезненное прошлое, больше никогда. И Джорджи поняла. Она вздохнула:

— Извини. У меня ведь вспыльчивый характер, а у тебя — великодушный. Мне нужно попытаться быть похожей на тебя, Лизи.

Желая поднять, себе и сестре настроение, Лизи сказала:

— Не думаю, что я лучший пример для подражания.

Ей вспомнился Тайрел, занимающийся с ней любовью; от этого ее кожу стало покалывать.

Джорджи посмотрела на нее.

Лизи знала, что покраснела.

Глаза Джорджи расширились от понимания.

— О… — после долгой паузы произнесла она.

Лизи попыталась улыбнуться:

— Я знаю, то, что мы делаем, неправильно. Я не хочу быть счастливой, когда ты так печальна. Но, Джорджи, я так его люблю.

— О боже, — выдохнула Джорджи, по-прежнему с широко раскрытыми глазами. Затем воскликнула: — Если ты можешь быть счастлива, Лизи, тогда лови момент. Никто не заслуживает счастья больше, чем ты.

Лизи вновь села, притянув колени к груди.

— Я хочу, чтобы и ты нашла свое счастье. Мне очень не хочется, чтобы ты провела жизнь в браке, который окажется тюрьмой.

Она пожала плечами:

— Папа не поможет мне разорвать помолвку. Я думаю, что смогла бы пройти через все это ради нашей семьи, нашей репутации, но просто не могу выносить этого человека. Если мама не изменит свое решение, я уйду из дома, приму католицизм и присоединюсь к сестрам в Сент-Мэри.

Внезапно Лизи пришла в голову идея. Она сжала руку сестры:

— Джорджи, у меня есть более простое решение.

Ее сестра повернулась к ней, в ее взгляде было столько надежды, что у Лизи разрывалось сердце.

— Правда?

— Да. Ты поедешь со мной в Уиклоу. Мы уезжаем сегодня днем. Не нужно возвращаться в Рейвен-Холл за своими вещами — я отправлю за ними слугу. Ты напишешь маме с папой и мистеру Гарольду, что разрываешь помолвку. И можешь оставаться со мной так долго, как хочешь, — улыбнулась Лизи.

— Но… как ты можешь предлагать мне такое? Разве ты не должна спросить Тайрела? — дрожа, выдохнула Джорджи.

Лизи улыбнулась про себя.

— Я спрошу его, — ответила она, — но он будет не против. Я в этом почти уверена.

Лизи лежала на спине, улыбаясь небу. Джорджи рассказывала историю о трех медведях и большом плохом волке Нэду, сидевшему с застывшим выражением лица. Лизи слушала сестру, но по большей части мечтала о Тайреле. Она вздохнула, улыбнувшись пролетающему облаку. Поездка в Уиклоу казалось странной и чудесной одновременно — словно они стали семьей и ехали в свой дом как муж с женой. Она не хотела думать о Бланш сейчас.

Джорджи остановилась на середине предложения.

— Еще! — закричал Нэд.

Лизи повернулась к ним и увидела Рори Макбейна, идущего к ним по лужайке.

Она встала, ее сердце бешено забилось. Рори шел быстро и уверенно, и он был достаточно близко к ним, чтобы Лизи могла заметить, какое у него напряженное лицо.

Она заволновалась. Что сделает Тайрел, когда узнает, что она лгала ему? Может быть, он обрадуется, что Нэд — его ребенок, или вся его симпатия превратится в подозрительность, недоверие и даже ненависть? Лизи вскочила, заломив руки. Рори мог разрушить ее мир!

Джорджи вскочила:

— Я отошлю его! Забирай Нэда, и идите в дом!

Лизи схватила ее за запястье:

— Нет. Его не остановить.

Но Джорджи выдернула руку и закрыла Лизи.

— Добрый день, мистер Макбейн, — сказала она; в ее глазах отражалось беспокойство.

Рори был вынужден остановиться. Он слегка поклонился:

— Мисс Фицджеральд. Мне бы хотелось поговорить с вашей сестрой, пожалуйста.

— Лизи плохо себя чувствует и возвращается в дом.

Рори бросил недовольный взгляд на Джорджи:

— И вы тоже часть этой конспирации?

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — ответила Джорджи, — но я должна попросить вас, сэр, держаться подальше от моей сестры.

— Джорджи, — попыталась возразить Лизи, выступив вперед.

Джорджи не обратила на нее внимания, и Рори, казалось, не видел ее совсем.

— Я не думаю, что вы должны вмешиваться в наши отношения, — сказал он таким мягким и опасным голосом, что Лизи вздрогнула.

— Я не знала, что у вас отношения с моей сестрой! — воскликнула Джорджи.

Их взгляды встретились.

— Вас беспокоит такая дружба? — наконец спросил он.