Мне хотелось лишь свернуться калачиком и вернуться в Сон. Вернуться к моей мечте, которую Карл создал только для меня. Но Питер Петравики решил Последовательность и сделал это без Сна, а значит, я тоже могла.

– Это было некруто, Эйприл, – сказал Энди.

– То есть?

– Робин всегда только тебе помогал. Все последние полгода он ежедневно был рядом, даже не ждал благодарности. И я не уверен, что ты хоть раз сказала ему спасибо.

– Всегда только помогал? Питер Петравики создал движение, которое пыталось убить меня. Движение, которое дестабилизировало всю ПЛАНЕТУ, Энди! Боже, у нас нет на это времени. Они решили Последовательность, значит нам тоже нужно.

Энди вздохнул. Затем развернулся и пошел к двери.

– Ты куда? – спросила я более требовательно, чем собиралась.

– Я не знаю, Эйприл. – Он повернулся ко мне. – Я собираюсь уйти. И не знаю, буду ли я рад видеть тебя здесь, когда вернусь.

– Ну, тогда меня здесь не будет, – ответила я.

Он посмотрел на Миранду, затем на меня:

– Удачи вам обеим.

Я не думала, что когда-нибудь увижу такое выражение на лице Энди Скемпта. Язвительность, отвращение и глубокую усталость. Он вышел за дверь.

Хотела бы я сказать вам, что тогда все поняла, но нет. Я не поняла, что мы неделями колесили по стране в рамках того тура, мы втроем, и Энди внезапно перестал цепляться только за меня. Мы все так много работали, может быть, я не заметила, что Энди и Миранда проводили все больше и больше времени вместе. Они оба были веселыми и умными, а Энди боялся сделать первый шаг, возможно, потому, что потратил годы, прекрасно понимая: сделай он шаг мне навстречу, нашей дружбе пришел бы конец. А потом однажды ночью мне стало одиноко, скучно, я все ему испортила. Но нет, я понятия не имела.

Миранда подошла ко мне и села на край кровати; ее сочувствие перевесило смущение.

– Сейчас просто очень напряженное время.

– Дело не только в этом, – ответила я.

Она наклонилась обнять меня, и я, конечно, пришла в ужас.

– Мне нужно позвонить Майе, – сухо сказала я.

Миранда вздохнула:

– Я понимаю.

– Чего?

– Ничего, – ответила она, словно сжавшись. Миранда была старше меня, выше меня, умнее меня – и боялась меня.

– Что касается Последовательности, Майя наш эксперт. Мы не можем просто дать Защитникам выиграть.

– Хорошо, Эйприл.

Я знала, что она не поверила мне, и да, Миранда была абсолютно права. Я не хотела ее обнимать. Я не хотела иметь девушку. Не хотела беспокоиться о ком-то еще. Мне действительно нужно было поговорить с Майей. Но она была также удобным поводом оборвать эти отношения, потому что у меня хобби такое – разрывать отношения.

Я встала с кровати. Уже начала думать о ней как о своей кровати, но это чувство внезапно испарилось.

– Миранда, можешь остаться здесь и позаботиться о том, чтобы программа была готова к запуску, если я смогу получить пароль?

– Уже все готово. Кажется, – добавила она, совершенно на себя не похожая. Я привыкла к тому, что Миранда до смешного уверена во всем.

– Мне нужно, чтобы все было готово, как только я получу ключ. Можешь скинуть мне по электронной почте ссылку на файл или веб-сайт, куда я могу его ввести, если ты не окажешься под рукой?

Да, я бесцеремонно попросила этого прекрасного гения, которая не хотела ничего, только участвовать в нашем деле, скомпилировать кучу кода, и это автоматически сделало бы ее ненужной. Знала ли она это? О, разумеется. Помогла ли она мне? Конечно, помогла.

– Да, я могу.

– Мне надо пройтись, – заявила я, отчетливо намекнув «в одиночку», и вышла, не сказав больше Миранде ни слова.

Я покинула дом Энди на Двадцать шестой улице. Я немедленно позвонила Майе и объяснила ситуацию. Я осознала, что злюсь и на нее тоже, потому что Защитники не смогли бы разобраться с кодом, если бы я умолчала про Последовательность-767, как изначально и хотела. Это была глупая злость, а еще бесполезная. Я старалась не бросить обвинения в лицо Майе, потому что нуждалась в ней.

– Как пароль может быть за пределами Сна? – спросила я.

– Мы не знаем, что это правда. Последовательность может привести к другой части Сна, которая открыта для всех. Ключи уже несколько раз пропускали, – ответила она.

– Почему именно Защитники? – разочарованно спросила я, зная, что вопрос бесполезен. – Их же примерно два процента от количества людей в мире. Как они разгадали код раньше нас?

– Это действительно хороший вопрос, Эйприл, – сказала Майя.

– Правда?

– Да, в смысле, может, это просто совпадение, либо одно из двух. Или они пустили ложный слух и просто имеют нас. Либо образ их мысли и то, как они видят Карлов, помогли им разгадать пароль.

– В смысле надо быть ксенофобским теоретиком бредового заговора?

– Может быть, да.

Я пришла в какой-то незнакомый парк. Люди бездельничали на зеленой травке. Там были баскетбольные площадки и старики, играющие в шахматы. Очень по-нью-йоркски.

– На чем Защитники зациклены, а ты нет? – продолжала Майя.

– Гм… на мне? Что я секретный космический пришелец? Они хотят, чтобы я сделала анализ ДНК, не верят, что мои родители существуют. Либо так, либо я предатель своего вида. Или то, что Карлы использовали меня все время и меня специально выбрали как подсадную утку. Есть множество теорий заговора, Майя. Я их не читаю, потому что меня это бесит.

– Они думают, что Карлы тебя выбрали. А ты – нет?

– Именно. Смешно думать, будто они выбрали меня из восьми миллиардов людей на планете. Как будто я единственный милый и легковерный человек, которого можно сделать их миссионером.

– Эйприл, серьезно?

– Что – серьезно?

Она не ответила, чувствуя, что мы ступили на зыбкую почву, поэтому я просто продолжила разговор:

– Хорошо, да, Карл меня спас. Он больше никого не спас. – Я старательно опустила тот момент, что правая рука голливудского Карла спасла меня и от пули убийцы. – Они дали мне Сон, к которому никто другой не имел доступа. Я поняла, я…

Я не могла закончить это предложение.

– Да, ты.

– Боже, да у меня мурашки гребаные бегают. Защитники твердят это с первого дня, и мне тошно, что они правы.

– Тебе тошно, что инопланетная раса выбрала тебя своим посланником? Что они сочли тебя достаточно особенной, чтобы дать уникальные знания и спасти? – Она сказала это немного насмешливо – мол, конечно, мне нравилось быть особенной.

– Да! Ясно? Я ненавижу это! – Я внезапно разозлилась. Мы все-таки встали на зыбкую почву, и теперь нам пришлось с этим бороться. – Ненавижу сейчас и возненавидела в первый же момент, когда подумала об этом. Мне тошно, что они спасли меня и позволили всем этим людям умереть. Тошно, что вся эта хрень на меня навалилась! – Я повысила голос, но это был Манхэттен – люди здесь все время кричат в телефоны.