Я сидела, утонув в кожаном кресле, и не могла пошевелиться. Вся моя радость от случившихся перемен, от такого приятного и будоражащего Нового года улетучилась. На смену ей пришло раздражение, раскаяние и усталость. Теперь, после разговора с сестрой, все происходящее в новогоднюю ночь показалось пошлым и ненужным. Поспелов внезапно стал дешевым фатом, я себе стала казаться неразборчивой одинокой теткой. Наблюдая в окно за падающим снегом, я думала о том, что нечего было обижать сестру, что у меня есть долг перед семьей и что по большому счету Лида права. Ни к чему хорошему отношения с Поспеловым не приведут. Они вообще ни к чему не приведут.

Я посмотрела на часы – скорее всего Димка уже уехал один. Лида наверняка рыдает в своем кабинете. И только один Поспелов еще не знает, что никакой встречи сегодня у нас не будет.

Я еще немного посидела и занялась делами – за время новогодних праздников у меня скопилась куча бумаг.

Счастье, которое может быть таким разным, по всей видимости, до меня еще не добралось.

Прошло две недели.

– Что с вами происходит! Так работать невозможно! Вы или помиритесь, или обе перестаньте ходить на работу. Времени очень мало, а с вами простейшие вопросы согласовать нельзя. – Димка стоял в моем кабинете и, что делал только в исключительных случаях, возмущенно размахивал руками. – Ты знаешь, сколько до показа осталось?!

Я посмотрела на календарь. Двадцатое февраля. Год начался стремительно и теперь даже не пытался притормозить. Наоборот, разгонялся пуще прежнего. Во всяком случае, мне так казалось.

– Дима, когда я вас торопила, вы не очень спешили! Теперь же я виноватой стала! Пусть теперь кто-нибудь из вас порулит!

Я огрызалась от злости и упрямства, которые вдруг волной накрыли меня. С Лидой мы не разговаривали, и это была первая в нашей с ней жизни ссора. Даже в далеком детстве мы умели договориться. Впрочем, иногда мне казалось, что это я просто умела уступать.

– Настя, что случилось? Может, я помогу чем-то? – спросил Димка.

Что я могла сказать Димке? Что впервые за долгое время мне понравился мужчина? Что мне с ним было интересно? Что я вдруг отчетливо почувствовала женское одиночество и обрадовалась теплу другого человека? Но вряд ли я могла бы объяснить, что скорее всего все это время я притворялась независимой и любящей тишину пустой квартиры, прогулки наедине с собой и вечера без собеседника напротив. И я не могла ему объяснить, что случившееся обозначало или конец добровольной изоляции, или то, что предыдущая жизнь была притворством.

– Настя, давай, говори! И позвони Поспелову, я не знаю, что там у вас произошло, но человек просто места себе не находит.

Я молчала. Я не знала, что сказать. Димка, устроившийся в кресле, смотрел на меня так, словно я была его нерадивой дочерью.

– Не волнуйся. Все будет нормально.

– Ты о чем? О показе или о Поспелове?

– Обо всем. Дим, не трогай меня. Лида дуется, ты пристаешь.

– Я не пристаю. Я пришел сказать, что все образцы тканей у нас на складе.

– Дим, какой ты молодец! Извини, я что-то совсем расклеилась.

– Ты не расклеилась, ты пытаешься вести себя так, как тебе совсем не хочется себя вести. И это твоя ошибка. Лида успокоится. Она немного эгоистична, как все младшие дети. Ты же должна думать о себе. – Димка встал: – Пойду, Лиде отдам ткани. А ты позвони Поспелову. Я давно его знаю. И давно не видел, чтобы он так переживал.

– Позвоню. – Я ответила, только чтобы он не продолжал этот разговор.

– Нет, вот сейчас прямо и позвони! Не морочь человеку голову.

Он вышел, а я подумала, что никто Поспелову голову и не морочит. Никто не обещал отношений, никто не обещал частых встреч. Все, что произошло, можно было расценивать как случай. Мне так хотелось думать, но я понимала, что все иначе.

Но я не успела собраться с духом. Мой телефон зазвонил внезапно и так громко, что я подпрыгнула в кресле.

– Да, слушаю. – Я ответила сразу, потому что это был Поспелов.

– Привет, ты только не бросай трубку. Давай встретимся, поговорим. Если ты не согласишься с моими доводами, расстанемся. Но прежде лучше поговорить.

– Не буду бросать трубку. И обязательно встретимся. – Я так обрадовалась, когда произнесла эти слова. Они означали конец всему, что так меня мучило. Сомнениям, чувству вины перед Лидой, боязни совершить ошибку. Эти слова вновь превратили меня в почти счастливого человека.

Я разбирала образцы тканей, когда Поспелов постучался в мой кабинет.

– Здравствуй, я думал, мы встретимся где-нибудь в городе.

– Увы, мы не успеваем! Казалось, что вроде все готово или почти готово, а чем ближе к показу, тем больше появляется проблем. Мне обязательно надо отобрать образцы. – Я указала на большие стопки ярких тканей, которые мне принесли с утра.

– Ну, здесь у вас тоже хорошо. Вам удалось работу превратить в дом.

– Комплимент сомнительный.

– Почему? – удивился Поспелов.

– Эти два места, отличаясь, должны конкурировать друг с другом.

– Понял. Как иногда говорят: «На работу – с удовольствием, и домой – с радостью!»

– Ну, что-то вроде того. – Я взяла в руки первый отрез.

– Погоди, сядь на минуту. Давай поговорим, – остановил меня Поспелов. – Это не займет много времени.

Я послушно села за стол, и мы посмотрели друг на друга.

– Я – первый!

– Что, первый?

– Я первый скажу.

– Хорошо.

Поспелов замялся:

– Понимаешь, мне совершенно не хочется врать. Про безумную любовь. И прочее. Но мне хочется видеть тебя. Все время.

– Зачем? Почему?

– Никогда не задавай дурацких вопросов. Но коль уж не удержалась, изволь. Ты – не приложение к другому человеку. Ты – сама по себе. И это очень бросается в глаза. К тому же ты много знаешь, умна, сообразительна. Но если честно, все это было бы не так важно, если бы не твои глаза и ноги. – Поспелов улыбнулся. – Понимаешь, для мужчин все-таки глаза и ноги иногда важнее всего остального.

– Так что же ты о моей самостоятельности и прочем говоришь?

– А как тебя заставить слушать? Женщина никогда не перебьет мужчину, если он рассуждает о ее деловых качествах и интеллекте. Она ни словечком не перебьет. Но как только о внешности зайдет речь, обязательно рот заткнет.

Я рассмеялась. Поспелов был прав. Пока я слушала о том, какая самостоятельная, – мне все очень нравилось. Как только он заговорил о глазах, мне захотелось смущенно перебить и сказать, что не это главное.

– Женщин очень редко хвалят именно за умение и способности. Поэтому мы с удовольствием слушаем. К тому же эти качества приобретенные. А красота – то, что досталось почти безо всяких усилий.