Мы ее искали уже почти полгода. И до сих пор так и не нашли. Почему же сейчас я снова решила пройти уже почти пройденный путь и в глубине души верила в успех? Откуда взялась эта решимость и уверенность в благоприятном исходе?

Я давно заметила, что все происходящее с нами – не что иное, как выполнение некой программы, которую запустили давным-давно, когда мы только-только появились на свет. В этом моем рассуждении не было ничего мистического – просто каждый из нас ставил себе задачи, которые ему по плечу и которые только на первый взгляд были тяжелы и неподъемны, а на самом деле просто входили в необходимый жизненный «ассортимент». Говорят же, что Бог посылает те испытания, которые ты можешь пройти и выдержать, так и в делах – ты сможешь сделать все, что задумал, иначе тебе и в голову не пришло бы этим заняться.

Сейчас, когда завершался еще один цикл нашей жизни, когда мы должны были перейти на новую ступень, эта таинственная ткань становилась той завершающей деталью, тем штрихом, который венчал бы нашу работу.

Прошло пять дней. За этот срок мы успели переделать уйму дел и даже провели генеральную репетицию показа. Все костюмы были сшиты, все аксессуары подобраны. Мы выбрали музыку и световое оформление. Димка сделал почти невозможное. Воспользовавшись знакомствами и связами, подняв на ноги людей, с которыми он когда-то работал, он добился разрешения на «организацию» дождя. Того самого, о котором мечтала Лида и для которого мы заказали двадцать зонтов. Димка так и не рассказал нам, как ему удалось протащить эту идею – слишком сложно, казалось, совместить воду, освещение и гостей, сидящих непосредственно у подиума.

– Девочек надо проинструктировать, как вести себя в этом эпизоде. Во-первых, они сами могут намокнуть, костюмы испортят, прически… – волновалась Лида.

– Не переживай, все будет понятно за два дня до показа, и мы прорепетируем накануне. Ливня вам никто не обещает, но поморосит обязательно. Прямо как в Лондоне, – успокаивал всех Димка.

Я, не расставаясь с ежедневником, в котором оставшиеся до показа дни были расписаны по минутам, успевала думать о двух вещах: о шелке для свадебного платья и о том, как внезапно мы все, владельцы нашего Модного дома и его сотрудники, превратились в одну крепкую семью. Как мы оставили позади обиды, недомолвки, мелкие секреты и недовольство. Мы вдруг стали кулаком, крепко сжатым для решительного удара. Лихорадка, в которой мы все пребывали, стерла субординацию и никого не оставила равнодушным. И, глядя на людей, торчавших сутки напролет на работе, я вдруг подумала, что главное свершилось – уже родился сложный и многогранный организм под названием «Дом моды».

Поспелов как-то неожиданно влился в наш коллектив. Он появлялся с самого утра и брался выполнять все, что было ему под силу и в чем он хоть немного разбирался. Его фигура стала привычной даже в швейном цехе.

– Гена, ты не мешаешь работать? – Я иногда его одергивала, когда он зависал там, рассказывая свои байки, но в ответ мне доносился смех швей – он не мешал, он только пытался подбодрить уже порядком уставших женщин.

– Его уволят из газеты, – сказала однажды Лида, увидев, как он паркует свою машину в нашем дворе. – Он у нас каждый божий день.

Я махнула рукой, сейчас мне было не до Поспелова, но, пожалуй, не явись он один раз, я бы огорчилась.

Между нами в этот момент были отношения, которые всегда меня устраивали – я занималась своими делами, а он, Поспелов, был рядом, но не отнимал у меня много времени. Я просто была уверена в том, что он со мной, и не ломала голову над нашим будущим. Еще мне было приятно, что он нравился окружающим и что он искренне озабочен нашими проблемами.

– Слушай, а сколько у вас манекенщиц будет работать? – как-то спросил он. Мы только-только сели ужинать. В этот вечер Поспелов остался у меня.

– Хотели двадцать – у нас много костюмов готовых. Но дорого, не потянем. Придется ограничиться пятнадцатью, а то и десятью, – вздохнула я.

С деньгами в фирме сейчас было не очень хорошо – мелкие траты вылезали то тут, то там и съедали приличные суммы.

– Хочешь, наших практиканток тебе сосватаю?

– Они же не умеют двигаться! Они не умеют ходить на шпильках! Они вообще ничего не умеют! Спасибо, но боюсь, они провалят нам дело. Лучше заплатить и быть уверенной.

– А ты попробуй. Ты выведи их на сasual-stail. Там ведь можно быть раскованной, там не надо чопорности, да и высоких каблуков там нет! Я бы вообще этот выход организовал немного иначе.

Я посмотрела на Поспелова с такой неприязнью, что он осекся.

– Я что-то не то говорю? – спросил он.

– Все то, но не вовремя! У нас времени нет! И потом, нет такой практики – одежду не могут демонстрировать непрофессиональные люди. Я такого не слышала.

– А у тебя – будет! И это будет открытие. Вы будете отличаться.

Я задумалась. В предложении Поспелова была «изюминка». Только я так устала, что даже подумать обо всем этом толком не могла.

– Я не настаиваю. Я просто предлагаю ход. Давай, завтра позову девиц.

– А как ты их позовешь?

– Обзвоню всех, кто более или менее подходит.

– У тебя что, есть телефоны этих девушек? – Теперь меня почему-то взволновало совсем другое.

– Почему – всех? Трех или четырех. А те уже обзвонят подруг. И завтра все будут у тебя в офисе.

– Что-то я сомневаюсь. – В голове у меня все перепуталось. К нерешительности и усталости добавилась ревность – чувство, мне совершенно не свойственное.

– Так говоришь, у тебя есть телефоны? И кого ты особо рекомендуешь? – Я с подчеркнуто спокойным видом перемешивала салат.

– Даже не знаю. Но вот Катерина может подойти. Она высокая и худая…

– Знаешь, наш Дом моды не полигон для раскрутки твоих подружек, – вдруг выпалила я и с грохотом бросила ложку в раковину.

Внутри меня все клокотало. «Умник! Ишь, какой! Сейчас пыль в глаза этим студенточкам пустит, потом будет пользоваться тем, что продвинул их!» – В моей голове фразы вполне невинные довольно быстро превращались в достаточно оскорбительные.

– Каких подружек? Ты что, с ума сошла?! Очень надо! Я их вообще не знаю. Их с факультета журналистики присылают. Кто-то устраивается работать. Ты белены объелась? – Поспелов вскинулся так, что мне стало не по себе. Разозлился он в одну минуту.

– А почему ты кричишь? Я тебя не просила помогать! – Меня уже несло.

Кстати сказать, Поспелов был единственным человеком, на которого я смела кричать. С Лидой я была жесткой и резкой. С Димкой я всегда была крайне уважительна и сдержанна – его выдержка и почти безукоризненное умение себя вести не допускали грубости и неуважения. С остальными подчиненными я была сдержанна, как человек, подчеркивающий дистанцию. И только с Поспеловым я могла орать как базарная баба. Объяснить я это не могла. Что-то было в наших недолгих и странных отношениях такое, что давало мне подобную свободу.