Старцева вприпрыжку бежала к машине, не предполагая, что бывают ситуации, когда столкнуться нос к носу с интеллигентиком гораздо опаснее и нежелательнее, чем с самым отпетым бандитом.

Особенно если этот интеллигенток — твой главный редактор.

Тридцать минут дороги до Москвы казались Старцевой вековой пыткой. Она сидела, вжавшись в заднее сиденье «фольксвагена» Гудковского. Как было бы хорошо, послушайся она Родичкина и дождись утреннего автобуса! Или нет, лучше бы она послушалась Фролова и не затевала бы глупую дилетантскую ловлю Андреади… А как было бы замечательно, если бы она в свое время послушалась Ветрова и не ушла из агентства, чтобы начать самостоятельное расследование. На пару они давно бы все распутали, статья была бы написана, а Гудковский похвалил бы их на очередной планерке. Вместо того, чтобы торжественно объявить об увольнении журналистки отдела криминальных расследований Анны Старцевой.

Стас Князев, конечно, расстроится. И Дашка Поклепова. И Юленька, секретарша Игоря Борисовича, тоже огорчится — сколько раз Аня помогала ей управиться с взбунтовавшейся оргтехникой!

А Ветров? Интересно, Ветров расстроится? Или обрадуется до смерти, что избавился от главной конкурентки? Да и скрепки тоже теперь всегда будут на месте, так что как ни крути — одни сплошные преимущества.

Где же она теперь будет работать? Конечно, несколько месяцев работы в «Репортере» существенно подняли ее котировки в глазах работодателей, так что найти новое место ей будет не так уж и сложно, хотя от этого расставание с любимой газетой не станет менее печальным. А что, если ее выгонят по статье, с «волчьим билетом», который навсегда закроет для нее путь в приличные издания? Тогда у нее одна дорога — «Профсоюз «Папарацци». Да, эти ребята всегда примут ее с распростертыми объятиями.

Вот и Кузнецкий Мост. До Дома моды Андреади рукой подать. На светофоре Аня схватилась за ручку дверцы:

— Спасибо, Игорь Борисович, дальше мы сами дойдем.

— Нет, нет, Анечка, об этом не может быть и речи. Я отвезу вас прямо к Дому моды, — беспрекословно заявил Гудковский, и его предельно вежливый тон не сулил ничего хорошего.

На самом деле Старцева порывалась выйти из машины сразу, как только увидела «перепуганного очкарика, готового везти их хоть до Питера». Но Игорь Борисович решительно пресек ее попытки: он заявил, что, хотя ему и в диковинку такой способ автостопа, противиться прогрессивным веяниям он не станет и охотно отвезет их, куда они попросят.

И вот они у Дома моды. Усилиями Василисы Егоровой здание было отремонтировано в кратчайшие сроки, и ничто уже не напоминало о недавнем пожаре. Несмотря на глубокую ночь, почти все окна в здании светились.

Родичкин первым вышел из машины. Гудковский дождался, пока он закроет дверцу, и негромко сказал:

— Задержитесь, Старцева.

Ну вот, начинается. Похоже, ей не придется ждать очередной планерки, ее вытурят из «Репортера» прямо сейчас.

— Вы с приятелем здорово меня испугали, — медленно сказал главред. — Больше так не делайте. Я не очень молод и не очень здоров и поэтому не готов принимать участие в ваших экспериментах.

— Мне так стыдно, Игорь Борисович, — дрожащим голосом сказала она. — Простите меня, пожалуйста. Хотите, я целый месяц отдежурю в группе выпуска? Только не выгоняйте меня из газеты, прошу вас!

— Я не собираюсь выгонять вас, Старцева, — нервно поправил Гудковский очки на переносице. — Я не терплю журналистов трусливых и безынициативных, а вас в этом не упрекнешь при всем желании. Если я правильно понимаю, ваши сегодняшние действия как-то связаны с расследованием дела Андреади?

— Да. И если я не ошибаюсь, это будет настоящая бомба! Никто не ожидает ничего подобного.

— Надеюсь, вы правы. Только в этом случае я буду вполне вознагражден за те минуты, когда ваш дружок размахивал пистолетом перед моим носом. Желаю успеха.

Ура, она остается в «Репортере»! А материальчик будет супер, в этом, драгоценный Игорь Борисович, можете не сомневаться. Только бы мастер, который сделал татуировку Андреади, и приятель Зотова оказались одним и тем же лицом.

Родичкин поплелся за ней. Постепенно Аня начинала привыкать к мысли, что у нее появилась живая тень. А что? Даже лестно. В конце концов, мало кто может похвастаться тем, что его по пятам преследует настоящий маньяк!

До начала шоу оставались считаные дни, и работа в Доме моды продолжалась круглые сутки. Показав на входе свое редакционное удостоверение, Аня беспрепятственно проникла в Дом моды. Охранник направил ее в демонстрационный зал, где вовсю кипела подготовка к показу.

Командовала парадом София Полонская, которая за этот месяц стала настоящей преемницей Андреади. Она не только придумала новую коллекцию, но и подготовила грандиозное шоу, в котором в мельчайших подробностях была воссоздана атмосфера грозных тридцатых, когда рождалась и крепла знаменитая «Коза Ностра».

Неожиданно для всех София Полонская превратилась в хорошенькую женщину. Она буквально расцвела, и Аня Старцева, которая не сводила с нее глаз, с трудом узнавала ту унылую девицу, с которой она не так давно играла в «верю — не верю с плюсом».

Причиной удивительного перевоплощения несомненно являлся Зотов, который с довольно мрачной физиономией болтался вокруг Софии, сжимая в руках муляж огромного гангстерского пистолета. Интересно, он все еще не потерял надежду украсть у Софии ее коллекцию?

Пока все, что видела Анна, соответствовало версии, которая неожиданно родилась у нее при виде татуировки на плече Андреади. Она снова и снова вспоминала слова Лучкова об «эффекте бабочки». Тогда она поняла их очень просто: Лучков всем сердцем ненавидит Андреади и делает все, чтобы покончить сначала с его коллекцией, потом с ним самим, а напоследок — с его Домом моды. И только сейчас она увидела в словах Лучкова совсем другой смысл. А что, если тайфун, рожденный от взмаха крыла бабочки, должен накрыть вовсе не Андреади, а совсем другого человека?

Например, Софию Полонскую.

Старцева решительно встала и направилась к Софии, которая объясняла моделям концовку предстоящего шоу.

— София, тебя можно на минутку? — позвала ее Анна.

София легко соскочила с подиума и подошла к журналистке.

— Как дела, София? — спросила ее Анна. — Я вижу, коллекция у тебя получилась?

— Да, все отлично. Я думаю, Пауло Лучано будет доволен. Он итальянец, а все итальянцы немножко гордятся своей мафией.

— При чем тут мафия? — удивленно спросила Старцева.

— Моя коллекция будет называться «Прощай, мафия!», — объяснила София. — Кстати, приглашаю тебя на показ. — Она вручила Анне пригласительный билет на две персоны.

Старцева развернула билет и прочитала следующие строки: «На свете осталось не так уж много вещей, которые так ужасны и так популярны, как мафия. Эта коллекция для людей, которые любят роскошь, ценят риск и живут так, как будто каждый день — последний. Эта коллекция — эпитафия мафии. Прощай, мафия, мы будем вспоминать тебя как красивую легенду…»