хорошие воспоминания. В детстве мы приезжали сюда на семейные барбекю с папиными братьями, которые были мне как дяди, пока не стали родными братьями. Мы с Ником запускали фейерверки на парковке в День Независимости. Каждый из нас выпил свое первое пиво в этом клубе и еще много раз после.

Я всегда хотел стать Цыганом. Другие дети в школе говорили о колледже. О модных профессиях. А я просто хотел быть в папином клубе. Ник был таким же, пока не умерла мама. Но даже после того, как он отвернулся от Цыган и уехал после школы, мои чувства не изменились.

Я был Цыганом задолго до того, как заработал свою долю.

Вчера я сказал папе, что хотел бы, чтобы он не создавал этот клуб. Я был зол. Обижен. Какая-то часть меня действительно хотела отвергнуть это место. Было бы легко положить мамину смерть на клуб и уйти навсегда. Сжечь его дотла, а вместе с ним и хаос, который он посеял в моей жизни.

Вот только тогда мне пришлось бы забыть и хорошие воспоминания.

А хорошие воспоминания были.

Одно я знал точно: я был рад, что Брайс переехала в Клифтон Фордж после нашего расформирования. У меня не было бы шансов с ней, если бы я возглавлял клуб. Она была слишком хороша, чтобы связываться с преступником. Черт, да я и сейчас не мог за ней угнаться.

Но я не мог смотреть в будущее, не видя ее лица.

Она осмелилась, назвала меня дерьмом. Поделилась своим сердцем, преданностью, честностью — всем тем, что у меня было в клубе, с братьями. Она заполнила эту дыру и даже больше.

— Сюда. — Эмметт зашел в одну из небольших комнат, где несколько лет назад он установил станцию наблюдения. Безопасность и хакерство стали специализацией Эмметта. Он называл это хобби. Я называл это даром.

Отец склонился над монитором, уставившись на застывшее изображение на экране.

— Что ты нашел? — спросил я, заняв место отца.

Эмметт сидел в кресле, перематывая видео. — Думаю, нам следовало держать датчики включенными после того случая с енотом. Посмотри на это.

Он нажал на воспроизведение видео и откатился в сторону, чтобы освободить место для Брайс. Она встала рядом со мной, и моя рука тут же нашла ее. Вместе мы смотрели запись с одной из камер, спрятанных над каждым окном в здании клуба, когда к зданию приближался человек.

Цвет на экране представлял собой смесь зеленого, белого и черного — из-за настройки ночного видения. Лицо мужчины было закрыто черной лыжной маской, рубашка и брюки были такого же оттенка.

Он подошел к зданию, достал из кармана хозяйственный инструмент. Затем, открыл стеклянное окно.

— Черт. Надо было заколотить окна в подвале. — Они были такими маленькими, даже не восемнадцать дюймов в ширину, что мы не стали беспокоиться. К тому же падение из окна было не менее десяти футов. Бетонный бункер не маленький. И до этой зимы были датчики на всех окнах.

Мужчина был, вероятно, почти моего роста, но ему удалось пробраться в подвал на карачках. Он перевернулся на живот, его ноги сначала вошли внутрь, и тогда мы увидели это.

Нашивку на спине.

— Чертовы лживые ублюдки. — Мой громогласный голос эхом отразился от стен.

Я уронил руку Брайс и зашагал по комнате, потирая челюсть. Теперь я понимал, почему отец прижался к стене, пылая в безмолвной ярости.

— Что я упускаю? — спросила Брайс.

— Это нашивка Arrowhead Warrior, — ответил Эмметт, постукивая по экрану. Он успел остановить до того, как мужчина зашел внутрь.

— О. — Ее глаза расширились. — Когда это было сделано?

— В ночь перед убийством Амины, — ответил отец. — Он, должно быть, пришел сюда, вломился, пока я был с ней в мотеле, украл мой нож, а потом подождал, пока я уйду, чтобы убить ее.

— Есть идеи, кто он? Как он мог узнать, что ты с Аминой? — спросил я отца, получив в ответ покачивание головой. — Эмметт, мы можем это распечатать?

Он кивнул, вырвав лист из принтера под столом. — Уже сделал.

— Когда мы уедем, включи все датчики, — приказал я Эмметту. — И попроси Лео прийти и заколотить окна в подвале.

— Сделаю.

— Тебе нужно позвонить Такеру, — сказал я папе.

— Да. Давай поговорим в часовне. Брайс выглядит так, будто ей нужно посидеть.

Мое внимание тут же переключилось. Ее лицо потеряло цвет, и я бросился к ней. — Что случилось?

— Ничего. — Она отмахнулась от меня, ее лицо погрустнело. — Здесь внизу странно пахнет.

— Пойдем. — Я взял ее за локоть и повел наверх. В комнате для вечеринок тоже пахло не очень, но, когда мы дошли до часовни, запах тухлого пива исчез.

Часовня была сердцем клуба, расположенным прямо в центре. В нее можно было попасть через две двойные двери из комнаты для вечеринок. Это была одна длинная, открытая комната со столом во всю длину. Стол был рассчитан примерно на двадцать человек, но бывали годы, когда за ним собирались только стоя. Офицеры и старшие члены сидели. Я провел много лет у стены, слушая, как принимаются решения.

Все черные стулья с высокими спинками были придвинуты к столу. Комната была оставлена в первозданном виде, если не считать пыли. Стены были увешаны фотографиями, в основном членами клуба, стоящими вместе перед рядом мотоциклов. Цыганская нашивка была сделана в виде флага, который висел на стене позади главного кресла за столом.

Кресло президента.

Отец уступил свое место, передав его мне. Он сел на него, но потом понял свою ошибку. Если бы не Брайс, я бы сел туда, чтобы поставить его на место. Он не заслуживал этого места.

Но вместо этого я выдвинул один из средних стульев для Брайс, сев сбоку от нее.

— Что за инцидент с енотом? — спросила Брайс, наклонившись ко мне.

— Этой зимой Эмметт, и я получили сигнал тревоги от датчиков движения. Они сработали в три часа ночи в самую холодную ночь за последние месяцы. Мы поспешили вниз, чуть не отморозили себе члены и обнаружили на кухне трех енотов. Они пролезли внутрь через старую вентиляционную вытяжку.

— Они устроили чертов беспорядок, гадили повсюду, — ворчал Эмметт. — Было чертовски холодно, поэтому нам потребовалась целая вечность, чтобы их выгнать. Я не знаю, зачем они вообще покинули свои норы. Может быть, чтобы найти что-то потеплее.

— После этого мы закрыли вентиляционную вытяжку и решили оставить датчики выключенными, — сказал я ей. — Место было пустым. Здесь не было ничего, что можно было бы украсть.

— Или вы так думали, — пробормотала она.

— Да. — Я кивнул. —