Я задумалась, покусывая нижнюю губу. Что это — игра или демон говорит правду?

— Но почему сейчас? Почему ты говоришь мне все это только сейчас?

— Потому что хочу отдать тебе часть своей энергии, Данте. Мне нужно торопиться, поскольку я все больше становлюсь а'нанкимелем. Мы будем связаны неразрывными узами, и твой мир станет и моим. Скорее, Данте, пока я не провалился во тьму и еще жив.

Демон поднялся с колен, но моей руки не отпустил. Я взглянула ему в лицо. Сердце громко стучало, ладони вспотели. На какое-то мгновение мне захотелось завизжать. От взгляда демона перехватывало дыхание.

— О, — сказала я.

Лучше бы я этого не говорила, потому что демон улыбнулся, а по моему телу прокатилась знакомая теплая волна. Демон взял меня за подбородок.

— Смелее, хедайра, — тихо сказал он, и его дыхание коснулось моей щеки.

Затем он наклонился, и наши губы встретились.

Колдуны уверяют, что искусство любви изобрели именно демоны. По-моему, они правы. От поцелуя Джафримеля по моему телу словно пробежала молния; его запах пьянил, горячил кровь. Нас окутала теплая, как кровь, тьма, и я, задрожав и обвив его шею руками, прижалась к нему всем телом, а он поднял меня и понес на кровать. Мне было все равно.

Он закусил губу, и мой рот наполнился вкусом дыма и кровью демона. От этой жгучей, раскаленной жидкости я задыхалась, хватая ртом воздух; нас медленно накрыла его энергия. Я не могла думать ни о чем, кроме своих ощущений, своем горящем горле, и закрытых глазах, и горячих руках демона, срывающих с меня одежду и прожигающих мое обнаженное тело до самых костей. Дважды я коротко вскрикнула, дрожа и извиваясь в его руках, мокрая от пота, когда мое сердце, казалось, было готово взорваться. Демон вошел в меня, и я едва не потеряла сознание, застонав от невыразимого наслаждения, сравниться с которым могла только сладостная и холодная тьма вечного покоя. Это было похоже на смерть — лежать в руках демона и чувствовать, как в мое тело входит его энергия, создавая меня заново, а потом погрузиться в глубокие сумерки. Опять.

Это полусонное, полубессознательное состояние длилось довольно долго. Медленно приходя в себя, я сообразила, что лежу голая в объятиях демона на одной из кроватей Джейса Монро, — и вздрогнула. Тело пылало огнем, я чувствовала, что оно изменилось. Демон крепко сжимал меня в объятиях, когда мои кости трещали и перестраивались; когда под моей кожей что-то шевелилось; когда двигались и меняли форму внутренние органы, а сердце бешено колотилось. Зарывшись лицом в мои волосы, демон что-то шептал, и его голос облегчал жестокую боль, погружая меня в полубессознательную дремоту.

Наконец, вместе с последней волной энергии, все было кончено. Вздрогнув, я открыла глаза.

Я лежала рядом с Джафримелем, уткнувшись в его плечо; мои волосы разметались по его груди. Проведя теплыми пальцами по моей спине, демон прошептал: «Все кончено». Впервые я видела его усталым. Изможденным.

— Больно, — словно ребенок, жалобно сказала я.

И испытала первое потрясение — я не узнала своего голоса, который стал глубже, ниже и был наполнен такой внутренней силой, что у меня мурашки побежали по телу. Или побежали бы, если бы моя кожа не была такой…

Я взглянула на свою руку. Вместо привычно бледной кожи — некроманты стараются никогда не выходить на солнце, за исключением тех случаев, когда это необходимо, — я увидела гладкую золотистую кожу без пор. Ногти остались такими же — покрытыми малиновым лаком, с кольцами, но приобрели совершенную форму.

— О Анубис, — прошептала я. — Что ты со мной сделал?

— Отдал тебе часть своей энергии, — ответил демон. — Это было больно, но теперь все прошло. Теперь, Данте, ты можешь все, на что способны демоны, но при этом ты осталась собой. Ибо ты никогда не станешь демоном.

Внезапно меня охватила паника. Как же я устала… или нет, не устала. Я оцепенела. Сколько мне пришлось пережить, один шок следовал за другим. У меня больше не осталось сил реагировать на новые потрясения — опасное состояние, между прочим. Оцепенеть — значит потерять ясность мысли, а ведь именно разум поддерживал во мне жизнь.

— Что ты сделал?

— Ты осталась прежней и вместе с тем изменилась. Теперь Вардималю так просто тебя не убить.

— Sekhmet sa'es…

Откинув одеяло, я попыталась высвободиться из объятий демона.

Побарахтавшись в постели, я села, прижимая к груди простыню, и взглянула на демона. Голая, безволосая, золотистая грудь, выступающие ключицы, а дальше — неясный сгусток тьмы. «Так вот почему он никогда не снимает пальто, — подумала я и, подтянув ноги к животу, положила голову на колени. — Это крылья. О боги, это же крылья». Внезапно я начала задыхаться. Пока я судорожно втягивала в себя воздух, пытаясь научиться заново делать вдох и выдох, Джафримель ласково поглаживал меня по спине. Наконец тепло от его пальцев сделало свое дело, я понемногу успокоилась, шок начал проходить.

Паника улеглась. Однако прошло еще много времени, прежде чем я оглянулась вокруг и заметила, что комната погружается в темноту.

— Сколько прошло времени? — спросила я.

— Десять часов, — ответил демон. — Не много для того, чтобы…

— Лучше бы ты этого не делал, — сказала я. — Нужно было меня предупредить.

— Тогда бы ты отказалась, — сказал он. — Зато теперь ты в большей безопасности, Данте.

— В какой степени? — спросила я, не веря, что разговариваю с голым демоном.

Внезапно в голову пришла еще одна страшная мысль.

— Я осталась некроманткой?

— Разумеется, — ответил он. — Во всяком случае, я так полагаю.

— Ты так полагаешь?

Ладно, может быть, я вовсе и не оцепенела, а просто немного забылась. Я уставилась на демона. Сердце застучало. Нет, не может быть. Я просто сильно напугана.

— Да. — Вокруг его глаз залегли темные круги. — Понимаешь, я никогда этого не делал.

— Так, прекрасно, — промямлила я и посмотрела на пол, где валялась моя одежда. — Джафримель…

— Другой на твоем месте меня бы благодарил, — сказал демон. — Любой маги…

— Я не маги, — перебила я, — а некромантка. И я человек.

— Ты больше не человек, — сказал он и встал с постели. — Я же говорил тебе, я не допущу, чтобы кто-то причинил тебе вред. Я поклялся водами Леты.

— Заткнись!

Пулей выскочив из постели, я потащила за собой простыню, чтобы в нее завернуться. Внезапно ткань лопнула, и я так и осталась стоять, держа в руке кусок зеленой материи. «О боги», — прошептала я, дико озираясь по сторонам.