— Больше нет. Употребляла в прошлом, но в настоящее время нет.

Он кивнул, поверив ей на слово.

— Полагаю, мне следует извиниться, — сказала она как можно небрежно. — Ты прав, меня мучила ревность.

То, что она видела Джордана, стоящего в церкви с той самой красивой в Америке девушкой, сбило ее с толку.

У нее не было права на подобные чувства, но дело не в этом. В душе она считала Джордана своим. Те опрометчивые подозрения, выжигающие ей нутро, были слишком сильны, чтобы их игнорировать, поэтому она обратила все на время и место, которое она поклялась больше никогда не посещать.

Это не Лори нужно благодарить Аликс, а Аликс — ее. То, что девчонка подвергалась опасности, вернуло ей Джордана.

— Извинения приняты, — широко улыбнулся ей Джордан.

Аликс почувствовала, что ее сердце тает. Она улыбнулась ему в ответ.

— Друзья?

— Друзья, — согласилась она, радостно и одновременно немного грустно. Значит ли это, что она не может быть для него больше чем другом?

Джордан протянул руку через стол и сжал ее пальцы.

— Мне тебя недоставало.

На несколько секунд у нее перехватило дыхание. Он скучал о ней!

— Я вяжу тебе свитер, — прошептала она.

— Неужели?

Аликс прокляла тот день, когда ей по наследству от Кэрол достался этот узор. С того момента, как она взялась вязать, он доставлял ей одни проблемы. На некоторое время она прекратила вязать, но начала снова, надеясь почувствовать себя ближе к Джордану. К тому же она полагала, что это может дать ей повод связаться с ним. Она уже закончила вязать одеяльце для малыша и показала его своему социальному работнику. Теперь оставалось только отправить его в соответствующее агентство.

— Знаешь, тебе ревновать совсем не стоило.

Аликс украдкой посмотрела на него.

— У меня нет другой.

Она с трудом сглотнула.

— Ox!

Джордан сильнее сжал ее пальцы.

— Ты помнишь тот день, когда ты принесла в класс печенье на свой день рождения?

Аликс такого забыть не могла. Ее мать была не слишком хозяйственная, поэтому Аликс приготовила печенье сама. К тому же из остатков продуктов, а не из готовой смеси.

— Я испекла печенье сама.

Она удивилась, что он помнит.

— Ты дала мне два.

Она опустила глаза.

— Ага, знаю. Если бы у меня была приличная духовка, я напекла бы их тебе целый противень прямо сейчас.

— Тебе нравится печь?

Аликс кивнула. Ее мечтой было поступить в кулинарную школу и стать шеф-поваром, который готовит фантазийные обеды в шикарном месте, вроде тех, куда часто ходит Жаклин со своим мужем. Или, возможно, в один прекрасный день у нее будет свой бизнес по обслуживанию праздников. Она не часто об этом говорила. За эти годы она поработала в нескольких ресторанах, и ей нравилась суматоха на кухне. Она пыталась попасть в кафе «У Энни», но в видеопрокате ей предложили работу раньше.

— У тебя есть какие-то планы на субботний вечер?

Джордан ласкал тыльную сторону ее руки большим пальцем.

— Пока нет.

— Хочешь поужинать со мной?

— В кафе «У Энни»?

Еда там была почти как в хорошем ресторане.

— Не в этот раз. Как насчет настоящего ужина в ресторане мясных и рыбных блюд?

Похоже, это место, куда мужчинам надо приходить в костюмах, а женщинам в вечерних платьях. Но мысль отказаться не пришла в голову. Может быть… возможно… Жаклин захочет дать ей еще один шанс навести красоту?

За спрос ведь денег не берут.

В вязании, как и во всем другом, вы учитесь как на своих ошибках, так и на своих успехах.

Пэм Аллен, редактор «Интервив пресс».

Полагаю, это звучит как в плохой мелодраме, но я чувствовала, что моя жизнь кончена. И все-таки именно это я и чувствовала, лежа на больничной кровати среди стерильных запахов спирта, хлорки и антисептиков. Мне всегда были противны больничные запахи. Тому, кто большую половину жизни провел в них, пора бы уже было к ним привыкнуть. Однако я не привыкла. Рентгенография показала то, чего я боялась больше всего. Образуется еще одна опухоль. Если и было за что благодарить судьбу, так это за то, что эту можно было удалить через носовую пазуху, без необходимости сверлить мне череп.

Теперь опухоль удалили и делают биопсию. К несчастью, результаты оказались неубедительными, и образец ткани отправили на повторный анализ. С моей историей болезни никто не хотел давать тщетную надежду.

Букет Маргарет из гвоздик стоял на столике рядом с моей кроватью и веселил меня. В первый раз сестра послала мне цветы. Наши отношения менялись, но даже ее жеста доброй воли в мою поддержку недостаточно, чтобы я смогла пройти через все это.

В душе я знала, что меня ждет, и не могла этого переносить. Только не снова. Все внутри меня взывало к справедливости. Как маленькой девочке, мне хотелось прыгать вверх и вниз, биться в истерическом припадке.

Папы больше нет, и теперь некому помочь мне. И чувство одиночества, которое я испытывала, было сокрушительным. Пусть это покажется нелогичным, но я была в ярости на своего отца за то, что он умер. Я так злилась. Злилась на отца. Злилась на Бога. Злилась на весь мир.

Проведя большую часть двух дней под действием лекарств для операции, я теперь считала неприемлемым искать спасения во сне. Каждый раз, как только закрывала глаза, я видела лицо Брэда. Все голоса, которые я слышала, казались мне голосом Брэда. Мне на ум постоянно приходила наша последняя ссора в тот день по телефону, когда я сказала ему, что не хочу больше его видеть. Я дала ему понять, насколько это было в моих силах, что не заинтересована в продолжении наших отношений.

Конечно же он не понял, что я поступаю так ему на благо, и, казалось, был склонен возражать, пытаясь заставить меня передумать. Сожалею о том, что ему наговорила, но я не могла сказать ему правду, поэтому дала ему понять, что меня интересует кто-то еще.

Я знала, что Маргарет не одобряет мой разрыв с Брэдом, тем не менее сказала ей, что это моя жизнь и я сама принимаю решения. Это заставило ее замолчать, хотя она была в ярости оттого, что я причинила ей неудовольствие. Но я делала это почти всю жизнь.

Не думаю, что она винит меня в том, что рак вернулся. Я пытаюсь быть благодарной за то немногое сочувствие со стороны моей сестры. Когда я сообщила ей новость, она помрачнела и сказала, что очень сожалеет.

Словно материализовавшись из моих мыслей, Маргарет стояла в дверях моей палаты.