- Ты была человеком. Хотя бы отчасти.

И ведь не просто человеком. Она была маленькой девочкой. Ребенком, которого я не смогла спасти.

- Ничто человеческое не уцелеет в пламени ада.

Она просто констатировала факт, без комментариев. Луч утреннего света коснулся ее струящихся волос, скользнул по изгибу бедра под каймой свитера и отшатнулся от чего-то, явно чуждого этому миру.

«Я позволила ей поцеловать себя в щеку. Вдыхала ее запах, ощущала ее тепло».

Эта мысль заставила меня поежиться.

Неужели все дело в ее сходстве с Дорин? И есть ли хоть крупица правды в словах о ее генетическом родстве со мной? А иначе как она могла меня найти?

- Как насчет того, что ты получила от меня? Или это ничего не значит?

- Это значит ровно столько, сколько ты хочешь. Ты моя мать, другой у меня нет.

Маккинли нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Возможно, хотел возразить.

- Я не могу приставить ствол к твоему виску и сделать тебя человеком.

«Я и с собой-то не могу этого проделать».

- А если бы могла, сделала бы? - спросила Ева.

Она так и не обернулась, и голос ее звучал мягко.

- Нет, - ответила я мгновенно, не раздумывая. - Нет.

- Почему?

«Черт! Потому что в такие игры я не играю».

- Да потому. Это ничто не изменит.

Она обернулась и подставила свету каждую свою черточку, каждую округлость и ложбинку - безупречные, но неуловимо чуждые.

- Я не могу позволить себе слишком много человеческого. Тем более сейчас, когда дьявол хочет убивать, а всем нам надо спасаться - в том числе и твоему возлюбленному, даже если он нам не союзник.

Как всегда при упоминании Люцифера, она приподняла губу и сморщила нос. Я смотрела на нее как зачарованная. Мимика была детская, как у девчонки-подростка, раскусившей горькую конфетку. Моя левая рука расслабилась, правая не искала рукоять меча, клинок в ножнах утихомирился. Красная нить ярости немного умерила свой накал.

- Но я буду человеком, насколько смогу. Ради тебя, мама.

Она склонила голову, ледяные волосы упали вперед на плечи. Через миг Ева исчезла. Солнечные лучи высветили место, где она только что стояла, а ее шаги, слишком легкие и быстрые, чтобы быть человеческими, удалились по коридору.

Знак на моем плече начал нагреваться, жар пробивался сквозь онемевшую плоть. Будто кто-то все ближе и ближе подносил к коже зажженную свечу.

Я вдруг осознала, что моя правая рука зависла над плечом, а пальцы тянутся к узловатому шраму, извивающейся и пульсирующей метке.

- Валентайн… - начал Маккинли.

- Заткнись! - Голос мой прозвучал напряженно и неестественно, я сама слышала это. - Ешь. А я пойду отскребать эту грязь.

Закат окрасил горизонт кровавым багрянцем. Просторная комната без окон была полна движения, но все замерло, когда я переступила порог. Гладкие белые стены вибрировали от встроенных в них демонских охранных чар, а за длинным, узким, отполированным до блеска столом в центре собрались демоны.

Я замерла.

Ева, сидевшая во главе стола, выпрямилась и отбросила назад пряди бледных волос. Меня и до этой минуты подташнивало, а теперь стало совсем нехорошо.

Помещение, наполненное демонами, производило впечатление неподвижности и подвижности одновременно, как поверхность бассейна с ртутью, одновременно ровная и покрытая рябью. Такая же рябь пробежала и по обеим сторонам стола, когда все они разом обратили светящиеся глаза ко мне. Демоны были разные, высокие и не очень, в большинстве своем стройные, с золотистой кожей, но, главное, аура каждого безошибочно указывала на то, что он - чужой. Нельзя сказать, что они были безобразны или прекрасны, но в их облике сквозила странность, нечто неуловимо противоестественное, отчего увидевшего их человека пробирала дрожь.

Все они принадлежали к высшему рангу, тут ошибки быть не могло. Слева от меня, в углу, карикатурно распластав обсидиановые шкуры, в ленивой дреме лежали два адских пса.

Из-под одного века пробивался оранжевый огонек: пес все-таки не спал.

По телу пробежала дрожь, и я вдруг отчетливо поняла, что очень хочу снова увидеть Джафримеля.

Прямо, на хрен, сейчас!

- Данте!

Голос Евы прокатился по всем открытым поверхностям, от стола до потолка, на меня повеяло мускусом и свежим хлебом. Запах андрогина. Такой же, как у Люцифера.

Желудок мой сжался, в голове стала пульсировать черная дыра, и мне с трудом удалось не дать ей расшириться. Тяжело сглотнув, я глянула на Еву и с облегчением отметила, что она не вернула себе облик Дорин. Она во всем, целиком и полностью, была демоном, даже в этой изумительной неподвижности, словно застывшая в грациозном танце.

- Господа, - продолжила она, - хочу представить вам Данте Валентайн, хедайру Старшего. Ключ к трону ада.

Я не знала, надо ли мне поклониться.

- Что за ерунду ты несешь? - Голос демона с пестрой пятнистой кожей прозвучал резко, как острая сталь, после мягкого тона Евы. - Это шлюха Старшего и наша заложница.

Собрание заволновалось. Сидевший с моего края стола демон мужского пола с шапкой черных и спутанных, как чертополох, волос напрягся, словно приготовился вскочить на ноги. Он был весь в белом, и его манжеты взметнулись, когда он вцепился пальцами в край стола. Все мое внимание сосредоточилось на нем, рука дернулась к рукояти меча. Когда заговорила Ева, я чуть не вздрогнула.

- Зай!

При всей мягкости ее тона слово прозвучало взрывоопасно, как пороховой заряд. В ее устах даже короткое имя демона могло показаться оружием.

- По плану нам нужен ключ. Без него мы не сумеем заполучить нож. А если мы бросим вызов Люциферу без ножа, для всех нас это закончится либо смертью, либо пленом. С помощью Данте мы уничтожим одну из главных опор режима Люцифера - верность Старшего. А с ножом у нас появится реальная надежда свергнуть Люцифера или хотя бы достигнуть соглашения, которое он не посмеет нарушить.

- Это глупость. Ни один демон не владеет ножом.

Стул крапчатого демона заскрипел по паркету, когда он медленно поднялся на ноги. Яркие синие глаза прожигали меня насквозь. По моей коже пробежали ледяные мурашки, в горле пересохло, и я почти не заметила, что Маккинли придвинулся вплотную ко мне, так что его удивительно невыразительная аура соприкоснулась с моей.

- Так она и не демон. Что сказано в загадке? «Руку, что нож способна держать, жаркое пламя не сможет пожрать. В смерть снизойдет и вернется она. Руке той сила без меры дана». Именно это возгласила хедайра демона Илваримеля в храме Белостенного града перед тем, как пала от руки Убийцы Родичей.