Двери лифта открылись, и они вошли в кабину. Наедине с Лукасом Маура чувствовала себя неловко от его чрезмерной близости и откровенно изучающего взгляда.

— Так зачем вы мне звонили? — поинтересовалась она. — Пытаетесь навлечь на меня еще большие неприятности?

— Я хотел знать, как прошло вскрытие трупов Джо и Алены. Вы так и не распространили пресс-релиз.

— Мне не удалось завершить вскрытие. Трупы перевезли в лабораторию ФБР.

— Но они временно находились в вашем морге. Не поверю, что вы просто держали их в холодильнике и даже не осмотрели. Это не в вашем характере.

— А какой у меня характер? — Она вопросительно взглянула на него.

— Вы скрупулезны. Требовательны. — Он улыбнулся. — Настойчивы.

— Как вы?

— Моя настойчивость совершенно не помогает мне в общении с вами. Но я подумал, что мы могли бы стать друзьями. Это не означает, что я рассчитываю на какие-то особые привилегии.

— А на что вы рассчитываете?

— Ужин. Танцы. Коктейль, на худой конец!

— Вы серьезно?

В ответ на ее вопрос он робко пожал плечами.

— Попытка не пытка.

Двери лифта открылись, и они вышли.

— Она умерла от огнестрельных ранений в голову, — сказала Маура. — Думаю, вы это хотели узнать.

— Сколько было ран? И сколько убийц?

— Вы хотите знать все чудовищные подробности?

— Просто хочу быть точным. Люблю оперировать данными из первоисточника, пусть даже для этого приходится кому-то надоедать.

Они вошли в редакцию, где за клавиатурами компьютеров трудились многочисленные журналисты, и подошли к столу, заваленному папками и бумагами. Здесь не было ни одной фотографии — ни ребенка, ни женщины, ни даже собаки. Сугубо рабочее пространство, хотя Маура не могла взять в толк, как можно работать среди такого хлама.

Лукас утащил свободный стул из-за соседнего стола и подкатил его к Мауре. Стул отчаянно заскрипел, когда она опустилась на него.

— Итак, вы не отвечаете на мои звонки, — сказал он, устраиваясь рядом. — Зато приходите ко мне на работу. В этом есть какой-то особый смысл?

— Дело усложнилось.

— И теперь вам нужно что-то от меня.

— Мы все пытаемся понять, что произошло той ночью. И почему.

— Если у вас были ко мне вопросы, достаточно было просто снять телефонную трубку. — Он буравил ее взглядом. — Уж вам бы я точно перезвонил, доктор Айлз.

Оба замолчали. В редакции стоял гул от телефонных звонков и стука по клавишам компьютеров, но Маура и Лукас просто смотрели друг на друга, и воздух между ними был пронизан раздражением с примесью чего-то непонятного. Она отказывалась признаться себе в том, что это взаимное влечение. «Или я это просто придумала?»

— Простите, — наконец произнес он. — Я болван. То есть я хочу сказать, вы здесь. И это главное.

— Вы должны понять меня, — сказала она. — Будучи лицом официальным, я постоянно получаю звонки от репортеров. Некоторым из них — многим — совершенно наплевать на права покойного и страдания его семьи, на тайну следствия. Я научилась быть осторожной и следить за тем, что говорю. Потому что не раз меня подводили ваши коллеги, обещавшие не разглашать мои комментарии.

— Именно это удерживало вас от того, чтобы позвонить мне? Профессиональная скрытность?

— Да.

— И другой причины нет?

— А какая может быть другая причина?

— Не знаю. Я подумал, может, я вам неприятен. — Его взгляд был столь пристальным, что Маура с трудом выдержала его. Ей было неловко.

— Я не могу сказать, что вы мне неприятны, господин Лукас.

— Уф! Вы не представляете, как лестно слышать от вас даже такую похвалу.

— Я думала, у журналистов более толстая кожа.

— Всем нам хочется нравиться, особенно людям, которыми мы восхищаемся. — Он придвинулся ближе. — И кстати, не господин Лукас. А Питер.

Последовала очередная пауза. Маура пыталась понять — флирт это или попытка манипуляции. Возможно, для Лукаса это одно и то же.

— Похоже, я что-то не так сказал, — смутился он.

— Мне, конечно, тоже приятна похвала, но я бы предпочла, чтобы вы были со мной честны.

— По-моему, я как раз и был честен.

— Вам нужна от меня информация. Мне от вас тоже. Просто мне не хотелось говорить об этом по телефону.

Он понимающе кивнул.

— Хорошо. Значит, речь идет о банальной сделке.

— Мне необходимо знать вот что…

— Что, сразу к делу? И я даже не могу предложить вам для начала чашку кофе? — Он встал и направился к офисной кофеварке.

Увидев, какая гуща осталась в кофейнике, она поспешила отказаться:

— Спасибо, мне не надо.

Он налил себе кофе и вернулся к столу.

— Так почему вы не хотели обсуждать это по телефону?

— Кое-что… случилось.

— Случилось? Вы хотите сказать, что опасаетесь говорить по собственному телефону?

— Как я уже сказала, дело осложнилось.

— Вмешательство федералов. Конфискованные баллистические доказательства. ФБР и Пентагон играют в перетягивание каната. Террористка, захватившая заложников, до сих пор не опознана. — Он засмеялся. — Да, я бы сказал, дело чрезвычайно осложнилось.

— Вам все это известно?

— Ну, не зря же нас называют репортерами.

— С кем вы говорили?

— Неужели вы в самом деле рассчитываете, что я отвечу на ваш вопрос? Скажем так, у меня есть друзья в органах правопорядка. И есть свои версии.

— О чем?

— О Джозефе Роуке и Алене. И о захвате заложников.

— Никто не может сказать ничего определенного.

— Но я знаю, к чему склоняются органы правопорядка. Я знаю, какие у них версии. — Он поставил чашку с кофе на стол. — Джон Барсанти общался со мной в течение трех часов, вам это известно? Прощупывал, выспрашивал, пытаясь понять, почему именно со мной хотел говорить Джозеф Роук. Забавная штука эти допросы. Человек, которого допрашивают, может почерпнуть массу полезной информации, основываясь на задаваемых вопросах. Я знаю, что два месяца назад Алена и Джо вместе были в Нью-Хевене, где он убил полицейского. Возможно, они были любовниками, а может, просто друзьями по несчастью, но после этого инцидента они предпочли разбежаться. По крайней мере, это было самое разумное в той ситуации, если, конечно, считать их людьми умными, а я не думаю, что они были болванами. Но у них, должно быть, остался какой-то канал связи. На экстренный случай. И они выбрали местом встречи Бостон.